Любовь вне закона. Сергей Майдуков

продолжала говорить, но он ее почти не слушал. Ничего нового эта жадная дура не вспомнила. И, оттараторив свое, опять завела разговор о вознаграждении.

      – Опять двадцать пять! – раздраженно сказал Чакуров. – Сначала преступницу поймать нужно, а потом уже деньги требовать. А у вас, Любовь Викторовна, хвост впереди паровоза получается. Ждите. Сейчас подпишу вам пропуск, и поезжайте домой. С вами свяжутся, если ваши показания окажутся полезными.

      – Нашел дуру! – прошипела Кошкина. Глаза ее полыхнули ненавистью. – Думаешь сам приз заграбастать? Не выйдет! Без меня ты девку эту не сыщешь.

      – Но-но! – прикрикнул Чакуров и пальцем по столу деревянно пристукнул. – Вы тут не очень-то! Не в бане!

      В кабинете стало так тихо, что если бы какая-нибудь весенняя муха проснулась и полетела, то было бы обязательно слышно. Но не пролетела муха. И не выгнал Чакуров зарвавшуюся свидетельницу. Он вдруг понял, что у нее есть козырь на руках. И душа его сладко заныла в предвкушении праздника. В случае удачного раскрытия преступления Чакурова ожидало повышение по службе и моментальное обогащение.

      Кошкина встала.

      – Раз нам больше говорить не о чем, то я пошла. Выписывайте свой пропуск.

      – Сядьте, – он указал на покинутый ею стул.

      – Насиделась, хватит.

      – Сядь! – рявкнул Чакуров.

      Кошкина рухнула на сиденье, вытаращив глаза. Ее рот сделался маленьким и круглым, как будто она коктейль сосала сквозь невидимую трубочку.

      – Что там у вас, признавайтесь? – заговорил Чакуров, напустив на себя прежнюю вежливую личину. – Ведь есть что-то, верно? Признайтесь. Без этого вам вознаграждения не видать, даже не мечтайте.

      – А я по объявлению позвоню, – сказала Кошкина. – В объявлении номерочек указан.

      Он изобразил зевок, прикрыв рот ладонью.

      – И на здоровье. Родители покойников с полученными сведениями ко мне обратятся. Я показания рассмотрю и признаю несущественными. Что дальше, Любовь Викторовна?

      На лице ее проступило мучительное раздумье.

      – А дальше вот что… – начала она.

      Чакуров принял расслабленную позу и переплел пальцы выложенных перед собой рук.

      – Я слушаю.

      – Треть твоя, следователь.

      – Половина, – быстро произнес он, прекрасно понимая, что не даст этой вредной бабе ни гроша.

      Торговаться нужно было, чтобы не вызвать у нее подозрений слишком легкой уступкой.

      – Хорошо, – неожиданно согласилась Кошкина.

      Чакуров решил, что самое время зевнуть еще разок.

      – Так что там у вас? – спросил он.

      – Карта, – ответила она, понизив голос.

      – Местности, что ли? – не понял он.

      Вернее, это мозг еще не воспринял услышанное. Интуиция уже ликовала, колотя серебряными молоточками в висках. Удача, невероятная, потрясающая удача!

      – Банковская карта, – сказала Кошкина.

      Чакуров попытался зевнуть. У него это не получилось.

      – Чья? – тупо спросил он.

      – Лярвы