Сказки на ночь для одного Евгения. Арина Юрьевна Крючкова

вожака местной дворовой стаи. Короче говоря, чувства мои мне самому были необъяснимы, но страдал я как следует.

      Однажды притащил ей угоститься любимые крабовые консервы, а она заявила, что не ест морепродукты. Расстроился, конечно, даже разозлился – это вам не гречки с говядиной достать! Аппетит совсем пропал, но не выбрасывать же… Вспомнил слова хомяка, над своей наивностью посмеялся, но в угол комнаты, где тогда жил, натащил всяких ярких вещей: обрезок какого-то пледа, парочку фантиков, зелёное пёрышко. И даже вырвал зачем-то клочок своей шерсти. Ну что может быть ярче и красивее моего рыжего хвоста?

      Краба я тоже туда вывалил. А утром его не оказалось. Я решил было, что лакомство тараканы растащили, но не всю же банку … В тот день ко мне вернулось умиротворённое настроение Синьцзяна. А всего через пару встреч возлюбленная сказала, что от вожака своего уходит, влюблена в меня по уши, все дела. Я с ней даже жил с год, пока пути наши не разошлись. И даже довёз обратно до Москвы мальчишку-котёнка.

      Конечно, тогда я не связал свою радость с крабовыми консервами в углу. Но уже сильно после, дома, услышал историю о Синьцзянском Божественном хомяке, в милости щедром на счастье, а в злости таком смешном, что недоброжелатели его частенько погибали от хохота… О покровителе голодных странников, отчаянных бунтарей и непослушных детей. Я и сейчас периодически откладываю ему кусочек того или иного ужина. Как старому другу, он прощает мне отсутствие специального алтаря. И посылает счастье.

      Больше нам не привиделось встретиться. Но скажи мне кто-нибудь из знакомых сейчас, что срывается автомобилем в Китай, я бы тут же собрал свои вещи и забил место в машине. Жаль, что так далеко никто не ездит, а самолёты, вы знаете, я не люблю.

      На этом Кот закончил свой рассказ, и, хотя в иных обстоятельствах каждый из нас почёл бы это за редкостную чушь, все мы почему-то ему поверили. С той боязливой стеснительностью, с которой атеист крестится, попав в поражающий красотой храм, я вечером возвёл в углу дома небольшой алтарь, который выкрасил в яркие цвета, и возложил туда с десяток засахаренных орехов. Не могу сказать, какова тут доля самовнушения, но на следующее утро я проснулся куда счастливее, чем кто-либо за всю мировую историю, вынужденный вставать в семь утра под ненавистную мелодию будильника и собираться на работу.

      Из легенд об острове Гримси

      В грязном полуподвале на окраине Акурейри совсем нет света. Он мог бы проникнуть в крошечное оконце у самого потолка, но день здесь так короток даже летом, что свет попросту не успевает добраться до мест вроде этого. Свечей у хозяина нет, да он и не умеет их зажигать – поэтому со стороны, если какой-то чудак решится лечь на землю и заглянуть в оконце, покажется, что здесь никто не живёт. Только стоит многовековое кресло с грудой пыльного тряпья.

      Но если бы этот чудак вздумал пролежать на своём месте в углу залитой всякой дрянью улицы день или два, он мог бы понять, как сильно ошибался вначале. Вовсе это не тряпьё – это