Неоновые кости. Кэролин Кларк

отеться удариться головой об стену, хочется выпрыгнуть из окна, разбить себе костяшки на пальцах, лишь бы не чувствовать и не ощущать саму себя. Я наткнулась на старое фото: я маленькая девочка Кэролин Кларк стою на пляже, держа в руках двуствольное ружье, со мной мой отец Иэн, моя подруга Молли, её отец и мать, ещё пара человек, о которых я уже ничего не помню. И это ружье – я прекрасно помню его: вертикальное, цевьё держалось кое-как, многочисленные дырочки от дроби внутри ствола. Ружье было очень старым, но приклад был целым – как новый. Я изучала его, могла смотреть на него очень долго. Оно было интересно мне, как звёздное небо, как блики солнца на синем море. Ведь в нём тоже есть какая-то тайна, которую невозможно разгадать. Теперь я понимаю, что думать об этом было бесполезно, но тогда было время, время детства, когда всё загадочно и любопытно.

      Моё детство прошло в маленьком городе у берегов моря. Я жила со своим отцом и матерью. Помню, что у нас был небольшой, но уютный домик на окраине города. Там всегда светило солнце и тепло стояло круглый год. А ещё я помню море. Последний раз я была на море в тот самый раз, когда была сделана та самая фотография. Это было в начале учебного года, кажется, в конце августа. Тогда я поехала туда вместе с отцом. Матери не было, не помню, может быть, она была на день рождении у подруги, а может просто не захотела ехать.

      Тогда стояла прекрасная погода. Вечерело. Иэн и отец Молли были в этот день утром на охоте. Они каким-то чудом смогли поймать цаплю, которая сломала себе крыло и не могла летать. Ричард решил взять её с собой, у него был фургон, поэтому она поместилась. Она страшно пугала меня, когда мы ехали на море: её огромный клюв, маленькие глазки, тонкие лапы – все в её теле говорило о том, что она ненавидит нас, что она не хочет подчиняться – ей нужна была свобода.

      – Папа, а что случилось с цаплей, – спросила Молли.

      – Она сломала крыло, – ответил он и сделал очередной глоток пива.

      – А она не умрёт?

      – Нет.

      – А когда её вылечат?

      – Когда мы отвезем её к ветеринару.

      – Понятно, а почему…

      – Молли, ты не видишь я за рулем, хватит задавать глупые вопросы, – сказал он, погладив её по голове.

      Он всегда улыбался, но как-то по-зверски. В его искривившейся улыбке было что-то глупое и ущербное. Он улыбался не от радости или счастья – это была не добрая улыбка.

      Мы приехали. Несколько машин встали у пляжа. Никого кроме нас. Ричард хотел привязать цаплю за шею, но она чуть не ткнула его клювом в лицо.

      – Ах, ты тварь, я тебе жизнь спасаю!

      – Хватит издеваться над животным, – сказал мой отец.

      – Нет, ты видел Иэн, она чуть мне глаз не вышибла.

      – Потому что это не собака, она же боится нас.

      – Ладно, привязывай это тупое животное сам.

      Отец привязал её за ногу, особо она уже не сопротивлялась.

      – Папа, а мы отпустим её?

      – Конечно.

      – А с ней ничего не случиться?

      – Ничего.

      – Ты обещаешь?

      – Да я обещаю, пойдём.

      Море. Я часто думаю о нём, как о чём то, что я потеряла. То ли детство, то ли свои мечты, ту полосу, созданную огненным шаром на бескрайних синих просторах, которая могла бы меня успокоить. Перед смертью я бы хотела смотреть на море, а после рассказывать о нём на небесах.

      Молли сразу же запрыгнула в воду, а я сидела, наблюдая за ней. Она была такой же худой как я, у неё были большие голубые глаза, и она улыбалась, купаясь в море, не как её отец, нет, она улыбалась, и это было красиво.

      – Залезай!

      – Там холодно!

      – Нет, не холодно!

      Она побежала к берегу и облила меня водой.

      – Давай!

      Послышался выстрел. Я обернулась. Это было ружьё – мужики стреляли по банкам, позже они стреляли в небо, в море – пока мы купались, они стреляли, нарушая тишину. Они пили виски и пиво и кричали, как животные.

      Мы вышли из воды тогда, когда они все были пьяны. Не очень приятное зрелище и не очень приятные разговоры. Мы быстро перекусили и ушли от них. Пошли к цапле и смотрели на неё. Она стояла, не двигаясь, и мы точно также. Мы боялись друг друга.

      – Может, освободим её? – предложила Молли.

      – Но она ведь не может летать.

      – Тебе не жалко её?

      – Жалко, – вздохнула я, – А как же родители?

      – Они ничего не узнают.

      Мы долго выбирали, того кто будет освобождать цаплю. В конце концов, Молли развязала верёвку. Цапля продолжала стоять на месте. Мы отошли от неё, и она поплелась.

      – Ну вот, мы освободили её.

      Мы действительно считали, что сделали что-то важное – спасли животное, бедную цаплю. Мы очень гордились собой.

      – Так, мы пойдём обратно? – спросила я.

      Идти туда не было никакого желания. Мужчины громко кричали, женщины успокаивали их. Наверное, в тот день они