Откройте сердце для любви (сборник). Лиля Подгайская

этот негодяй нам недоступен, – продолжал развивать свою мысль Никанор Иванович, – и в этом виноваты мы сами. Нет, я виноват, прежде всего. Я должен был настоять на законном оформлении брака по нашим правилам.

      Он горестно покачал головой.

      – Прости меня, девочка моя, – добавил тихо. – Но теперь я стану для тебя надежной опорой, не сомневайся, и мы справимся.

      Никанор Иванович подумал еще немного и совсем уж поверг семью в шок, заявив:

      – И ничего сверхъестественного не происходит. Оглянитесь вокруг. Жизнь-то совсем другая стала.

      «Ты смотри, – обрадовалась в душе бабушка, – зятек-то мой совсем не глуп и с характером. А я-то думала…»

      Следом за отцом опомнилась и мать после многолетнего светского марафона, за которым не видела реальной жизни. Сейчас ее единственное дитя, ее дорогая Клеопатра, была в опасности, и в женщине пробудилась хищница, готовая запустить когти и зубы в любого, кто причинит ее чаду зло. Но Саид с его белозубой улыбкой на красивом смуглом лице был для нее недосягаем. И хищница, спрятав на время когти, направила свои мысли в другое русло.

      – Вот и хорошо, доченька, что у нас будет девочка, – включилась она. – Мы сами ее вырастим, верно, Никанор?

      Жена, оставив свои светские манеры, вновь, как когда-то, смотрела на мужа с доверием и надеждой. И сердце мужчины дрогнуло. Он молча обнял жену, прижал к себе и кивнул, не проронив больше ни слова.

      Бабушка не переставала удивляться. Это какие же потрясения потребовались, чтобы семья стряхнула с себя многолетний слой искусственной позолоты и вернулась к исконным жизненным ценностям.

      Но больше всего удивила семью сама Пата. Перестав лить слезы, она долго смотрела на отца, мать и бабушку, а потом вдруг лучезарно улыбнулась и кинулась в объятия родных. Семья наконец стала настоящей. Маленький кораблик, основательно потрепанный штормом, выбрался все же в спокойные воды. Он остался на плаву, и это главное.

      С того дня все изменилось. Семья, как могла, поддерживала молодую женщину, и Пата, проявив характер, довольно быстро вернулась к полнокровной жизни. В институте вела себя как ни в чем не бывало, Саида просто не замечала. Если доводилось встречаться, смотрела как бы сквозь него, что сильно ранило его мужскую гордость. Он ожидал упреков, слез, скандалов, наконец. А эта молодая шаловливая тигрица неожиданно повзрослела и вела себя пугающе спокойно. И впервые в жизни Саид спасовал перед женщиной.

      Однажды в институте, в переходе между аудиториями, он остановил брошенную жену.

      – Послушай, Пата, – проговорил примирительно, – я, пожалуй, погорячился. Давай начнем все с начала.

      – Зачем? – удивилась она. – Я уже поняла, что жить с тобой, все равно что сидеть на краю кратера готового к извержению вулкана. Хорошо, что вовремя успела понять. Нет уж, спасибо.

      И отвернулась от окончателно растерявшегося Саида. Она второй раз оскорбила его, больно ударила по самолюбию словами. Горячая кровь взыграла, глаза вспыхнули… и погасли. Сила была