Ворон. Скафандр Богов. Олег Мельник

будет утром в том же месте, где ты его встретил. А сейчас лучше отдохни. Двое суток на Мэрлоне равны суткам земным, значит, у тебя дома самый рассвет дня. Садись на мою лошадь. Я провожу тебя до хостела.

      Дальше двигались молча. Общий чат Стрелец выключил (наверно, дал себе-настоящему команду снять галочку в настройках игрового средства связи), так что теперь инфосферу города колебали только редкие реплики искинов (обращенные, впрочем, в пустоту). Другими словами – уличная суета как будто погрузилась в эпоху немого кино.

      Величественная темнота торопливо наползала на просыпающийся Вельзевул. Фиолетовые гирлянды зазмеились по ожившим улицам. Чат наполнялся голосами, а Гэгэ, утомленный ночными приключениями, сонно клонил голову к холке Воронова коня…

      Я тут подумал: а что если не ждать, пока Стрелец наберет достаточно Разума, чтобы разгадать тайные послания Автора (ведь Автор помнит, что его следы ищет некая зловещая тварь, хоть он и забыл об этом), и как-нибудь в обход правилам донести главгеру весть самому? Не взирая на последствия.

      Опишу это как-нибудь так:

      Главгер рассеяно глядел на немых прохожих. Когда не слышно других – начинаешь слушать себя. И вот какие мысли его посетили:

      Кто они все? Под личиной мускулистого Брэда Питта может скрываться щупленькое тельце шестиклассника. Прекрасная Чародейка вполне может оказаться сибирским дровосеком, чей липкий от пролитого пива компьютерный стол усыпан плесневеющими чипсовыми крошками. А под маской Инженера – безработный лоботряс, который прячется в облупленной квартирке на обочине страны, громко разглагольствует в чат о херовой жизни и ущербности низвергнутого в днище мира нефтерубля.

      Фейки, но не самозванцы. Люди без своих земных оболочек, воссоздавшие самих себя по собственным чертежам, по образу и подобию кумиров, – разве не это настоящие души? Должно быть, рай выглядит как виртуальная игра, где все равны, бессмертны и счастливы.

      «Блин, ну и фигня в голову лезет», – подумал главгер. И вздрогнул.

      Эти мысли – откуда? Свои, но чужие. Словно Некто, стоящий превыше него, небожитель, ткущий на полотне миров его, Стрельца, жизнь, дарующий и отнимающий имя и личность, вдыхал в него эти слова. Незримый осязаемый, наплевавший на «конспирацию», ибо не следует Творцу подменять мысли создаваемого персонажа своими собственными и выдавать этим свое божественное присутствие. Или Демиург, который устал от глупости своего творения, ибо даже Ему стало все происходящее невыносимо. Как невыносимо, должно быть, стало однажды Отцу Иегове, зашедшему в тупик в поисках новых ипостасей и состояний, и смахнувшему Великим Потопом весь свой грандиозный проект. На какое-то мгновение полотно описываемой реальности разорвалось, и в красивую, теплую, уютную, иллюзорную жизнь главного героя оттуда повеяло космическим холодом немыслимой Реальности Творца. Будто в натопленную комнату из открытой форточки дохнула зимняя свежесть.

      Скверноименный Стрелец замер и насторожился. Что-то нематериальное, вернее, не относящееся к материи привычного мира, трансцендентальное,