Практика соприкосновений. Леонид Бабанский

С чистой совестью.

      Тут же подъехал пригородный поезд на тепловозной тяге. Я забрался в плацкартное купе, и через пару остановок оказался на привокзальной площади, откуда до моего дома было минут двадцать ходьбы. Я шёл очень аккуратно, инстинктивно соблюдая все правила движения и поведения, чтобы не загреметь снова в тот же самый железнодорожный участок милиции. «Здесь ты чужой, – гремело в ушах, – а вот они – все свои. До единого!» А я, значит, теперь совсем один.

      Было тепло, но уже не так жарко, как до моего ареста. Солнце ещё блестело, но вот улицы, почему-то, были пустынны. Ни друзей, ни врагов. Всё было тихо. Я проскользнул в свою комнату, что-то, помню, читал, чего-то ел. Спать лёг раньше положенного времени, чем очень удивил маму. Она даже спросила – не случилось ли чего. Я ответил, что, не случилось, но уснул поздно – волнение никак не отступало.

      Гром раздался часа в три ночи. Послышались звонки, стук в дверь, какой-то народ в прихожей, громкие голоса. В комнату, не включая свет, вошли отец и мама. Мама потеребила меня за плечо. Я, хоть и не спал, спросил, в чём дело.

      – А ты не знаешь, – спросила мама, – где Виктор и Николай? Их нет дома. Пришли родители, очень волнуются.

      – Нет, не знаю, – ответил я.

      Отец включил свет.

      – А ну-ка, поточнее! – ласково сказал он и придвинул стул к моей кровати. – Поподробнее.

      Темнить не было ни малейшего смысла.

      – Вообще, не знаю, – ответил я,– но так полагаю, что они на вокзале.

      – Да? Что они там делают? – допытывался отец. Скорее всего, он хорошо умел допытываться.

      – В пикете сидят.

      – Уверен?

      – Да, наверное, – вздохнул я.

      – И где же их задержали?

      – Ну… вроде бы, на семнадцатом разъезде.

      – И ты был с ними?

      – Был, но недолго.

      – Почему?

      – Меня отпустили.

      – Кто отпустил? Как его зовут? Кто по должности?

      – Да не сказал.

      – Ты почему нам не сказал?

      – А что говорить? Всё ведь в порядке.

      – А про ребят? У них родители есть или нету? Они беспокоились или нет, как думаешь?

      – Меня ребята просили. Витька с Колькой.

      – Что просили?

      – Просили ничего не говорить. Никому. Ни в коем случае.

      – Ладно, спи пока, – разрешил отец. – Я найду этого человека. Тогда и поговорим.

      – Папа, а зачем его искать? Всё хорошо, не надо.

      – Ну, это уже мой вопрос, – сказал папа, – хоть узнаю, сколько я ему за тебя должен. Может, штраф на тебе висит.

      Чужие родители ушли. На другой день, и на третий мама была спокойная, весёлая, никто мне про этот случай больше не напоминал. Мне кажется, мои родители поняли, что я в те дни сделал свой выбор. Не без помощи МВД, конечно, но раз и навсегда.

      Колька-Аристократик тоже догадался. Больше они с Витькой на поезда скакать меня не приглашали. Хотя, закурить или выпить чего-нибудь – это всегда пожалуйста, без отказа. Но я уклонялся, да и они не слишком уговаривали. Колька надолго сумел сохранить свой внешний