Эта ложь убьет тебя. Челси Питчер

увидеть этот конверт. Но сейчас она попалась и теперь не могла порвать этот конверт на глазах у мамы. Ей надо разыграть все, как надо.

      Принужденно улыбаясь, она подбежала к двери.

      – Какой-то придурок так представляет себе веселую вечеринку, – сказала она, поднимая конверт. Джунипер не протянула его матери; она крепко держала конверт в руке. Но миссис Торрес, должно быть, увидела надпись на обороте конверта – «вечер убийства и хаоса!», – потому что выхватила его из руки дочери.

      – О-о, вечеринка. Ты должна пойти.

      – Что? Нет. – Джунипер скорчила гримасу. – Вероятно, это в субботу. Я буду смотреть «Рудольфа» вместе с Олив. – Олив была ее младшей сестренкой, и теперь, научившись ходить, она постоянно требовала Джунипер. Джунипер предпочитала считать это практикой перед той работой в больнице, которую она выберет для себя. Лучше привыкнуть к необходимости работать, отводя на сон всего два часа, правда?

      – Джунбаг, она – мой ребенок. – Мать убежала в коридор, а Джунипер последовала за ней, стараясь сообразить, как вернуть приглашение. – Хочешь верь, хочешь не верь, мне нравится проводить время с моими малышами.

      – И все же ты выпроваживаешь меня из дома.

      – Я просто предлагаю тебе пойти. – Мать отодвинула стул от кухонного стола. Олив сидела в своем высоком стульчике, хихикая и пританцовывая с видом, свойственным всем малышам и словно говорившим: «Я вижу невидимых фей». – Разве ты не хочешь повеселиться со своими друзьями?

      – Они не мои друзья. Наверное, такое приглашение отправили всем старшеклассникам в школе.

      – Тем больше причин пойти, – сказала мать, подходя к ней со старым, треснувшим кофейником. – Просто подумай над этим, хорошо? Ты не умрешь, если сходишь на вечеринку.

      «Может, и умру», – подумала Джунипер, и у нее задрожали руки. Она сделала глоток кофе, надеясь, что мать не заметит, как она нервничает. K счастью, миссис Торрес была занята тостадами[2] на плите. Но кое-кто все-таки заметил, и когда кофе выплеснулось на пальцы Джунипер, ее сестренка нахмурилась и потянулась к сумочке матери. Всего два года, а она уже решила, что макияж – это средство от печали. Джунипер не понимала, откуда сестренка это узнала. В их доме не было принято устраивать конкурсы красоты. Но как бы то ни было, Джунипер была согласна на роль живой куклы для своей сестренки. Глаза Олив так ярко сияли, и ее ротик так радостно улыбался.

      – Мо-пада! – провозгласила малышка, доставая ярко-красный блеск для губ, от которого губы Джунипер должны были выглядеть так, будто она только что ела ягоды. Или пила вино. Это было довольно красиво, а Джунипер соглашалась выглядеть красивой, если это не затмевало другие ее достоинства. Пока Олив наносила блеск на ее губы, она ощутила укол совести и пожалела о том, что не сможет остаться в городе и научить сестру, что надо делать людей лучше, а не красивее. Но она не могла остаться здесь после всего, что случилось, не могла, да и все, чему она хотела бы научить Олив, не перевешивало желания стать

2

Тостада – блюдо мексиканской кухни, жаренная во фритюре кукурузная лепешка с овощами.