Спектакль. Джоди Линн Здрок

крики, борьба жертвы, втекающая в раны кровь.

      Как она могла объяснить то, чего не понимала сама?

      Она заметила, что руки ее дрожат, и зажала их между стулом и ногами. Месье Ганьон ждал, перо парило над бумагой. Она должна была дать ему хоть какой-то ответ.

      – Мне показалось, что я узнала ее. – Пот щекотал ее брови. – Я… я поняла теперь, что обозналась.

      Месье Ганьон что-то записал, и это было длиннее того, что она только сейчас сказала. Он поднял на нее взгляд, поскреб подбородок пером:

      – Вы уверены?

      – Да, – сказала она, стараясь, чтобы голос звучал убедительно. «Давай правильные ответы, чтобы можно было уйти». – Я просто разволновалась. Она… она была такого же возраста, как и я. Уверена, что я среагировала на это.

      Черты лица месье Ганьона смягчились.

      – Понимаю, – сказал он.

      – Но при этом все же мне не верите. – Натали склонила голову. – Или верите?

      Мягкость рассеялась как утренний туман. Месье Ганьон уронил перо. Откинувшись назад и сложив руки на груди, он, казалось, набрал полные легкие воздуха, а потом выпустил его весь через нос, все это время неотрывно сверля ее глазами.

      Натали выпрямилась на стуле и встретила его взгляд. Если она его не убедила, что тогда? Она может застрять тут на долгие часы. Только этого не хватало – не успеть сдать статью в срок. Как будто она и так уже не сомневалась, что сможет сосредоточиться на написании, и…

      – Вы не очень-то умеете лгать, мадемуазель. Что-то вы от меня утаиваете.

      У Натали не было на это ответа, потому что будь она на его месте, то испытывала бы такое же недоверие.

      – Я спрошу последний раз, – сказал он. Его голос был осторожным, контролируемым, но не звучал недобро. – Вы можете опознать жертву?

      Как он умудрялся одновременно быть таким красавчиком и таким надоедой?

      – Нет, и не имеет значения, как вы сформулируете вопрос или сколько раз его зададите. Я сегодня увидела ее впервые в жизни.

      Он склонил голову с озадаченным выражением лица:

      – Мадемуазель Боден, должен сказать… вы очень…

      Громкий стук в дверь прервал его. Он извинился и пересек комнату. Не успел он открыть дверь, как в нее постучали повторно. Затем раздался мужской голос:

      – Кристоф!

      Он открыл дверь и вышел в коридор, оставив дверь приоткрытой, ровно настолько, чтобы Натали смогла уловить обеспокоенность в их шепоте.

      – О боже, Лоран, – голос месье Ганьона стал выше. – Уже?

      Вскоре он заглянул обратно в комнату:

      – Благодарю за уделенное время, мадемуазель Боден. – Он распахнул дверь, пожав плечами. – Мне жаль так рано обрывать нашу встречу. Дело чрезвычайной важности требует моего внимания.

      – Конечно, – сказала она, вставая, взяла сумку и букет. Приблизившись к месье Ганьону, она не могла не отметить его одеколон с ароматом лемонграсса, который посреди всей этой смерти был полон жизни и свежести.

      – А, да, можете выйти через задний ход, – сказал он, указывая на