Свет в Храме. Александра Мурзич

воспоминания.

      Дорога шла мимо деревень, больших и маленьких. Кенир с любопытством смотрел по сторонам. В Сейдан он приехал с юга. Там деревенские домики часто стоят на сваях, очевидно, чтобы во время разлива рек их не затопляло. Но даже те, которые построены прямо на земле, кажутся легкими и воздушными благодаря множеству окон с резными ставнями и прочим украшениям. Здесь, на Севере, всё было проще и строже. Крепкие бревенчатые дома, потемневшие от времени и непогод. Из всех украшений – затейливая фигурка на коньке крыши. Зато в таких жилищах наверняка теплее. Не стоит обманываться солнечным летом, природа Севера умеет быть суровой, это Кениру известно.

      По дороге им встречались то крестьянин на телеге, то девчонка, тащившая на верёвке козу. Коза упиралась, маленькая хозяйка прикрикивала на неё и стегала прутиком. Кое-кто из встречных здоровался с Даром. После четвёртого такого приветствия Кенир не удержался.

      – Да ты их, как я погляжу, через одного знаешь. Ты что, здешний?

      – Почти. Мои родные места отсюда недалеко. А здесь я живу давно. Вернее, – проводник усмехнулся, – бываю. В перерывах между поездками. Сейдан хороший город для нашей братии. Стоит на пересечении дорог, рынок большой, купцов много, и своих, и заезжих. В общем, без работы не останешься. Я ещё мальчишкой был, когда мы в Торéн переехали – это селение на излучине реки, как раз там ночевать будем. Мой отец тоже проводником был. Однажды он сопровождал одного человека до маленькой деревушки почти на самой границе Северного леса. Отсюда восточнее. Там молодой бродяга встретил девушку, которую полюбил с первого взгляда. И она его полюбила. Они поженились. В положенный срок у них родился непоседа-сынок, то есть я. Когда мне сравнялось три года, мы в Торен и перебрались. Мама привыкла своим хозяйством жить, и отец города не любил, но работать надо. Раз уж такое ремесло выбрал – изволь вылезти из глуши на люди. А Торен всё-таки к Сейдану поближе.

      Зачем, интересно, он это рассказывает? Ведь спутнику совершенно всё равно, где родился Дар, где жил, кем были его родители… Ведь он даже не слушает.

      Но Кенир слушал. И удивлялся. Он сам нипочём не стал бы вот так запросто первому попавшемуся выкладывать историю своей жизни. Потому что не получится оно, как у Дара: «однажды», «полюбил с первого взгляда», «в положенный срок сынок родился», «когда сравнялось» – будто сказку сказывает. Добрую такую. Про весёлого мальчишку, который живёт с мамой в уютном доме. Они с нетерпением ждут, когда отец и муж вернётся из очередной поездки и наверняка привезёт подарки. Уж если не подарки, так дорожные истории точно. А если даже совсем ничего не привезёт – это неважно. Самое главное, что он вернулся. Кенир ясно представил добротный северный дом, опрятный двор, молодую женщину у ворот. Она заслоняется рукой от солнца и счастливо улыбается, а по улице, сверкая босыми пятками, несётся мальчуган и кричит во всё горло: «Папа! Папа приехал!».

      Наверное, людям, прожившим всё детство в таких сказках, не приходит в голову их скрывать.

      В Торен