Изгой. Александр Брежнев

а все-таки на небольшом промежутке времени, хоть и коротком, это все-таки был некий процесс. И этот процесс был как-то связан с процессом изменения массы. Есть, что расследовать, есть.

      ххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххх

      Нечасто в их культурном заведении орут матом, да еще и так громко. Девушки на ресепшене стояли, втянув головы, потупив взор. Черная, конечно, повидала в жизни всякого, но тоже была встревожена. Их заведение трахало начальство – по полной, шла уже вторая неделя ругани и проверок. Суровые люди ходили по этажам, ругались, повсюду совали нос, задавали бесконечные вопросы, и опять ругались. Ходили слухи, что могут быть увольнения или штрафы, а могут и разогнать саму контору.

      По итогам года, снижается посещаемость. Люди делятся в соцсетях негативными отзывами, что у них тут «беспонтово». И многие даже вместо того, чтобы идти по заслуженному билету, подаренному родной корпорацией или ведомством, сюда – покупают задорого билеты в другие заведения. Ужас, но проверка открыла книги отзывов и предложений в обоих залах. Так даже там было написано много гадостей, что «скучно», «разочарованы», «отстой».

      И главное, почему-то, еще и считается, что ресепшен виноват чуть ли не больше всех! «Вот мы-то при чем? Мы ж вообще не знаем, что там в тех залах. Наше дело – фронт-лайн, надо улыбаться и выглядеть норм. Мы улыбаемся и выглядим норм», – возмущалась Рыжая.

      Через три дня работы проверки выяснилось, что ресепшен очень даже виноват, и на них перестали орать, а проходили молча мимо, бросая злые взгляды.

      Выяснилось, что тот парень в черной куртке, – он потерялся. То есть он не только прошел не в тот зал, не в соответствии с билетом. Он еще и не вышел из него. Нет отметки на выходе, и билет не сдан, и не видел никто, как он выходил. Теперь нижний зал проверяли и даже обыскивали – парня не могли найти. «Я сразу почувствовала, что с ним будут проблемы, – как только он вошел», – говорила Рыжая.

      Черная не могла отделаться от мысли, что она когда-то где-то видела этого парня, он был смутно знаком. Но она осмотрительно не стала об этом говорить проверяющим. Тем более, что она могла с ним пересекаться на «старой работе», а про нее рассказывать тем более не надо.

      Вечером, когда все стихло, они втроем сидели за столом молча, глядя перед собой. Рядом, в пяти шагах стоял сам Гендиректор. Он не обращал на них внимания, задумчиво смотрел на лампы в стене коридора, на двери и ковры на полу. Стоял уже долго и явно сосредоточенно думал о чем-то своем гендиректорском. У него зазвонил телефон, он с кем-то поздоровался. Любопытные девчонки напрягли ушки, но толком ничего нельзя было разобрать. Шеф говорил слишком тихо и обреченно с кем-то из друзей. Долетали обрывки фраз «Я в курсе, Джефф, что такое мечта, у меня тоже есть мечты, я человек, как все…», «Нас вяжут по рукам и ногам, мы вообще не определяем наборы услуг в залах…», «Нам все спускают сверху, столько наших инициатив