В августе 79-го, или Back in the USSR. Азат Нургалиевич Ахмаров

Семь дней выступали, по Красной площади ходили, в песцовых шубах.

      – А как ты билет достал? Я помню, вся Москва на ушах стояла,– удивилась Катя, – Я папашку умоляла, умоляла, он все связи напряг – бесполезно.

      – Да у меня знакомый есть в Росконцерте.

      – Там такие очереди были – с утра занимали. Я даже не пыталась занимать – бесполезно! Видела у очереди грузин стоял – махал джинсами и кричал – «Две пары джинсов мэняю на билет!» – никто не купился…

      – Ну и как концерт? Говорят, там прямо в зале танцевали!

      – Не видел, там ведь 10 концертов было. А я только на одном был – вообще, вряд ли – молодёжи на концерте мало было – в основном номенклатура…

      – И Брежнев, говорят, был?

      – Брежнева не видел, Роднину видел, Макаревича, Пугачёву…

      – А как тебе Боб Фарелл? Я тащусь от его голоса!

      – Этот кудрявый негритос Боб Фарелл вообще петь не умеет! – я открыл страшную тайну, которую в моё время уже знали все, – Вместо него в студии поёт их продюсер – Фрэнк Фариан.

      – Врёшь! – тут даже Марат заволновался, – Что, он вообще не поёт?

      – И не пел никогда – ни он, ни Мэйзи Вильямс– это такая губастая! Она и Боб Фарелл – танцоры – их взяли в ансамбль только для шоу!

      – Для чего?

      – Ну… чтобы зрелищно на сцене было. Боб любит на сцене покривляться. Они на студии даже не появляются – лишь на концертах. Выступают только под фонограмму. И в Москве живьём пела только Лиз Митчел.

      – Откуда ты знаешь?

      – Из компетентных источников! – я был уже тёпленький и изо всех сил хотел понравиться Кате. – Если хотите знать – Боб Фарелл вообще «голубой».

      – Что значит «голубой»?

      Я и забыл, что живу в стране, где и «секса-то нет!»

      – Сексуальной нетрадиционной ориентации – мужчин любит, как Элтон Джон!

      – Что?! И Элтон Джон тоже!!!?

      Конечно! – Остапа понесло. – И Элтон Джон и Фредди Меркури из «Квинов»!

      Это был финиш! Вся компания, включая Марата, сидели с открытыми ртами, переваривая невероятную информацию. Поэтому про Чайковского и Моисеева рассказывать нужды уже не было.

      Тем временем, в ресторане веселье било ключом – от «красного» добры молодцы уже стали красными, а красны девицы – добрыми. На танцплощадке места уже не хватало – народ вовсю отплясывал под «Листья жёлтые», «Рано, рано, рано прощаться!», но прощаться явно не собирался. Успех нового ресторана был налицо!

      Марат, явно забыв, что с утра собирался в Сочи, всё более расходился – угощал девчонок шампанским, танцевал с Региной. В конце расплатился за всех по счёту и предложил продолжить веселье у себя.

      – Мальчики, а вы не подумаете про нас, что мы какие-то развратные?

      – Я и не подумаю – я просто на это надеюсь! – пошутил Марат.

      – Надейтесь, надейтесь!– игриво блеснула глазками Регина.

      В общем, особых возражений не было. Мы закупили у официанта ещё вина – ночью оно нигде не продавалось, и, закинув бутылки в багажник, с весёлыми воплями и визгами кое-как влезли в машину.

      Что происходило дома, я уже помнил