Избушка на краю омута. Полина Луговцова

а в тот раз была Войковская.

      – Все правильно указано, – буркнул дед, сдерживая раздражение. Вечно они суют нос не в свое дело! Надо было к чернявой подойти. Но откуда ему было знать, что желтокудрая название улицы вспомнит? Месяц назад письмо отправлял!

      – А что фамилию внука-то не написали? – она ткнула в пустую строчку лакированным ногтем. – А?

      – Не помню я его фамилию. Забыл. Дочь замуж вышла, а фамилия до того заковыристая, что никак выучить не могу. Не то Жульников, не то Журиков.

      – Как же так? Письмо потеряться может. И улица неправильная, и фамилии нет, – тарахтела та, никак не желая отстать.

      – Ничего, мне не трудно, еще напишу, – ответил старик и послал ей гневный взгляд. До нее наконец-то дошло. Она сникла, отложила конверт, пожала пухлым плечом и вяло произнесла:

      – Да пишите сколько угодно. Может, вам ответы вообще не нужны… Мне-то какое дело!

      Вот так-то лучше, подумал старик. И правда, не ее дело. Нечего вопросы дурацкие задавать. Пусть письмо отправит, а кому оно предназначено, ее не касается. Не прощаясь, повернулся и ушел с почты. Почувствовал, как обе уставились на него через окно. «Нет, ты видела его рожу? Пугало огородное краше… А глаза его какие… Жуть… Как у мертвяка… Холодные и пустые!» – это шептала желтокудрая. Старик не видел, но знал, что ее потные от жары подмышки вспотели еще сильнее, и на белой рубашке выступили темные круги, а кожа покрылась мурашками, будто от холода. «Зачем ты смотрела ему в глаза? Говорят же, что нельзя… Все это знают… Теперь по ночам будет тебе в кошмарах сниться. Так и помереть во сне можно. Кондрашка хватит, и не проснешься», – отвечала черноволосая. Ей вдруг нестерпимо захотелось в туалет. «Не каркай!» – испугалась желтокудрая.

      Правильно испугалась, подумал старик, направляясь в охотничий магазин за патронами. Он знал, что тетки с почты обязательно откроют и прочтут его письмо. Пусть. Они все равно ничего не поймут, потому что тупые. Посмеются, заклеят обратно и отправят по адресу. Он не видел, что как раз в этот момент желтокудрая разворачивала сложенный вчетверо листок, пожелтевший до горчичного цвета, тот, что вырван был из старой школьной тетради, которая была всего на десять лет моложе старика. От любопытства и волнения тетка закусила нижнюю губу. Когда открылись кривые буквы текста, начала читать:

      – «Здравствуй внучек! Давно не видел тебя, очень скучаю. Приезжай скорее, ведь наступило лето. Ясно. Зной. Невмоготу. Аритмия. Юность где? Давно еле корячусь. Лечусь атварами», – на этом месте она рассмеялась. – Неграмотный, пишет «Атварами», а надо «Отварами». Ну-ка, что там дальше? «Думаю когда уже чтоли умру. Маленько асталось», – фыркнула и повторила последнее слово. – Асталось! Мог уж попросить кого-нибудь на ошибки проверить.

      – Думаешь, внук читать будет? – усмехнулась черноволосая. – Видишь, сколько писем старик отправил, а ни одного ответа ни разу не пришло. Забыли его давно родственнички.

      – А мне его не жалко. Я б такого деда тоже забыла. Рожа,