Лекарство для покойника. Фридрих Незнанский

реакцией. И цедил информацию:

      — Не так давно старик жаловался мне на карточные долги.

      — Он что, играл?

      — Редко, но, как говорится, метко. Видимо, на тот раз ему сильно не повезло.

      Софрин поднялся.

      — А вот за это спасибо, Геннадий Андреевич.

      — Всегда рады помочь.

      — И мы также.

      Каждый понял свою фразу по-своему.

      Магнитофонная звукозапись допроса охранника семьи Богачевых гр-на Раструбы. Гурзуф. 24 августа, 15.05 — 15.55

      Турецкий. По-вашему, можно было проникнуть в дом незаметно для охраны?

      Раструба. Разве что с воздуха. На вертолете.

      Турецкий. Вы серьезно?

      Раструба. Да нет конечно.

      Турецкий. А если с моря?

      Раструба. Шутите? Во-первых, надо еще суметь заплыть в бухту. Во-вторых, без лестницы по этому обрыву на равнину не подняться никакому альпинисту. Ну а даже если найдется такой уникум, то все равно, любое проникновение в дом было бы нами зафиксировано.

      Турецкий. Значит, вы считаете, что Богачева застрелил кто-то из находящихся в доме?

      Раструба. Выводы — это ваша работа.

      Турецкий. Ваш намек был достаточно недвусмысленным, Раструба. Расскажите о своих подозрениях.

      Раструба. Нет никаких подозрений. Просто я знаю то же самое, что и все. Что подвески пропали, а вместе с ними и старый немец.

      Турецкий. Вы имеете в виду Артура Карловича Гукка? Но ведь он уехал в Москву за одиннадцать дней до убийства и ограбления.

      Раструба. Мог и вернуться. Хотя я лично этого не видел. Но по крайней мере, он и его племянник — два человека из домочадцев, которые вроде как отсутствовали 19 августа.

      Турецкий. Вы хотите сказать, из тех, чьи отпечатки ладоней занесены в компьютер системы безопасности. А кто еще имел свободный доступ в дом, кроме охранников и Гукков? Ведь за таким домом кто-то наверняка должен был смотреть.

      Раструба. Две женщины. Повар и горничная. Они обе местные, причем сестры. В доме Богачевых не жили никогда на моей памяти.

      Турецкий. Вы меня удивили. Об этих дамах слышу впервые. В протоколах допросов свидетелей их никто не упоминал.

      Раструба. А я знаю почему. У них обеих стопроцентное алиби. У них еще третья сестра была. В Симферополе. Умерла 17 августа. Они сразу туда и уехали. Так еще и не возвращались. Соответственно их никто и не допрашивал.

      Турецкий. Логично. А еще? К примеру, садовник? Во дворе же сад большой?

      Раструба. Да какой это сад? Вы посмотрите внимательней. Это ж роща. За ней отродясь никто не смотрел. Это у Леонида Георгиевича был пунктик. Имитация живой природы. И жена его переубедить не смогла. Так что не было садовника. А уж Богачевы — не те люди, чтобы фрукты с овощами себе на стол выращивать. Они бы уж как-нибудь прокормились.

      Турецкий. Убедили. Теперь расскажите, чем вы все-таки так были заняты ночью 19 августа? И что произошло между Трофимовым и вашим приятелем, Кнышем.

      Раструба. Откуда вы знаете?

      Турецкий.