Времена цвергов. Далия Трускиновская

одним концом лежавшую в костре, и поднял огонь над головой.

      – Убирайся! Убирайся прочь! – закричал он. И, выставив перед собой огонь, пошел на безглазое существо.

      Ощутив жар, индерг остановился и повернул направо. Там, справа, была довольно глубокая ниша – кто-то из темных альвов ладил жилье для большой семьи. Индерг неторопливо приблизился к нише, вошел в нее, уперся рогом в стену, раздался скрип – и чудовище стало словно бы втягиваться в плотную землю.

      За ним оставался проход в полтора роста шириной.

      – Туда! Туда! – завизжала девочка.

      Белое безглазое страшилище не напугало ее, напротив – в ней проснулось любопытство. Альвриги же откуда-то знали, что им следует делать.

      Дальше произошло неожиданное.

      Старший из альвригов, сын Сегебенны и Арриара, посадил ее на плечи и вбежал в проход. Прочие, словно опомнившись, слаженным хором стали повторять свои невесть откуда пришедшие заклятия и поспешили за вожаком.

      – Туда и дорога… – прошептал седобородый темный альв.

      Но заклятия власти оказались опаснее, чем он думал. Дети темных альвов побежали вслед за альвригами, отбиваясь от матерей и отцов. По меньшей мере два десятка скрылись в проходе.

      Бывшая белая альва Сегебенна, ныне Абрура, вдруг осознала беду. Ее сын первым последовал за белым чудовищем, и что его ожидало – неведомо.

      Она вспомнила слова, с которыми белые альвы обращались к медведям, лосям и лесным кабанам, чтобы те, остановившись, дали безоружному и беззащитному альву спокойно пройти мимо. Она стала выкрикивать эти слова, половина которых ей уже была непонятна.

      Но она опоздала.

      Стена вокруг прохода стала смыкаться – и сомкнулась совсем.

      Все это случилось очень быстро, темные альвы даже не успели удержать беглецов, их жены упали на колени, протягивая руки туда, где вслед за альвригами исчезли дети. И наступила страшная тишина.

      – Беда, – сказал седобородый темный альв. – Беда. Ты, белый, теперь наш брат. Ты всегда можешь греться у нашего огня. А белые жены пусть уходят. Тут им больше нет места.

      – Пусть уходят, – подтвердили рудокопы, кузнецы и оружейники.

      Горестный это был исход. Сегебенна и ее подруги даже не смогли взять свое имущество – оно погибло, когда белое чудище проломило стену.

      А снаружи была зима.

      – Они погибнут, – сказал Верриберд.

      – Не вмешивайся! – велел седобородый. – Они это заслужили.

      – Сегебенна, Деабенна! – закричал Верриберд. – Бегите в лес! В лес скорее! Не попадайтесь людям на глаза!

      – Чем одна смерть лучше другой? – спросил Браммар. – Сперва они погубили своих детей, теперь их черед.

      – Все это сложнее, чем ты думаешь… Вам не следовало пускать к себе наших невест… – пробормотал Верриберд. – Есть же давний запрет – не смешивать кровь…

      – Теперь мы и сами это поняли. Но – поздно…

      – Да, поздно. Вы остались без детей. Я пойду к своим, – сказал Верриберд. –