Позитив-2. Человек, который смеётся. Ольга Сергеевна Дерябина

бригаду денег, конечно, не было.

      Металлическая кровать была не такая широкая, но через неё проблематично пробираться к гардеробной. На прикроватной тумбочке со стороны Нины до сих пор громоздился светильник с цветастым абажуром. Со стороны Гены лампу убрали, после того, как он своими длинными ручищами несколько раз смахнул её во сне.

      У окна стояло небольшое трюмо. Когда-то место под зеркалом было заставлено всякими женскими бутыльками и коробочками. А сейчас здесь месяцами собиралась пыль.

      На круглых пластиковых гардинах висел пожелтевший тюль с кружевами, из которых тянулись нитки, и шторы чуть темнее «жутких розочек».

      Вход в спальню был из зала, где царил минимализм. Здесь Нина выбрала полосатые бело-синие обои, синие шторы, дутый диван и кресло, на которые были накинуты синие покрывала. Мягкая мебель была направлена к телевизору – небольшому, но с плоским экраном. Овальный ковёр под ногами за этот год потерял свой оттенок под грязью и пылью.

      Кухонька была небольшой. Из мебели вошло несколько шкафов. После белого стандарта советских времён Нине казалось тогда эффектным сочетание жёлтого и зелёного цветов. Гена опять же не возражал.

      В вытянутую прихожую вошла только вешалка и большое зеркало, в которое можно было посмотреть на себя в полный рост.

      Накануне вечером Геннадий долго смотрел на себя в это самое зеркало. До дома он добрался как в тумане, но помнил, что, глядя в отражение, пытался определить, как изменился. Он изменился, стал другим, и это бесспорно. Но только из зеркала на него по-прежнему смотрел уставший несчастный человек. И бесполезно было изображать позитив.

      Полночи он пялился в потолок, пока не наступила кромешная тьма. Сейчас он лежал на кровати, уставившись в «жуткие розочки» и вспоминал прошлую жизнь. Как всё-таки хорошо было тогда, и как опустевше сейчас.

      Ему хотелось думать об этом снова и снова, чтобы оттянуть момент подъема, но уже по другой причине. В душе ему нравилось предвкушение своей славы.

      Он знал, что о вчерашнем сообщали по всем новостям, может, даже федеральным. О нём узнавали, о нём говорили. А когда станет известно его имя, начнут перебирать каждый клочок его никчёмной жизни, пытаясь дойти до истоков его позитива и разобраться во всём. А ведь ещё до вчерашнего вечера он был слишком неинтересен вместе со своим внутренним миром тысячам людей, которые жили, работали, отдыхали совсем рядом.

      Наконец он заставил себя встать, умыться и почистить зубы старой колючей щёткой. Потом прошел по скрипучему полу на кухню.

      За столом показались силуэты. Их он готов был узнать их сквозь десятилетия – своих родителей.

      Видение было так неожиданно, что Гена встал и начал часто моргать. Появилось ощущение нереальности: когда ты видишь сон или просто пьян, сознание рисует тебе причудливые образы.

      Пил Геннадий редко. Во-первых, денег вечно не хватало. Во-вторых, боялся скатиться и пойти по стопам отца. Впрочем, чего уж греха таить – обоих родителей. Он посмотрел