Последние парень и девушка на Земле. Шиван Вивьен

сказала это, потому что Элиза иногда с невинным видом замечала, как я люблю весело проводить время и какая я беззаботная, что было всего лишь вежливым синонимом слова незрелая. И быть может, она до сих пор считала, будто я по-прежнему веду себя подобным образом.

      Я шлепнула Морган по руке:

      – Твоя игра тогда была просто отстой.

      – Да как у тебя язык поворачивается говорить мне такое? – возмутилась подруга.

      Повернувшись к Элизе, я пояснила:

      – Она играла без вдохновения. Мне приходилось то и дело напоминать ей, чтобы она говорила низким голосом.

      – Ну, извини, просто я не такая великая актриса, как ты!

      – Ладно, проехали. Что касается меня, то я выжимала из своей роли все. Моя любовь к Джесси искупала твою ужасную игру.

      Морган так захохотала, что едва смогла выжать из себя свой следующий вопрос:

      – Погоди-ка! А ну, повтори еще раз, как там звали твоих троих детей?

      – Джесси-младший, Джейми и… – это имя мы с ней произнесли хором, – малютка Джульет.

      Элиза снова откинулась на спинку заднего сиденья и заколола упавшие на глаза волосы заколкой-невидимкой. Она начала отращивать свою челку еще с Рождества. Она тоже рассмеялась, но больше из вежливости и уважения к дружбе, которая связывала меня с Морган еще до того, как к нам присоединилась она.

      Она выросла в Хиллздейле, там, где находится церковь Святой Анны. Морган знала ее еще по подростковой группе в воскресной школе.

      Я помню, как впервые познакомилась с ней на церковном пикнике, на который Морган затащила меня, еще когда мы обе учились в седьмом классе. Морган все время твердила мне, как мы с Элизой похожи и как много у нас общего. Я восприняла это как дань нашей с Морган дружбе. Раз уж ей захотелось завести еще одну подругу, она выберет такую, которая во всем похожа на меня, свою Кили. И я вообразила, что Элиза – это более милая, добрая и богомольная версия меня самой.

      На первый взгляд она и показалась мне именно такой. Элиза выглядела тоненькой, хрупкой, у нее были короткие, немного длиннее подбородка, русые волосы, и в ямке между ее ключицами красовался серебряный крестик. Не знаю, удивилась ли она тому, что Морган привела на пикник меня, потому что незанятым у нее оставался только один стул. Она встала, предложила оба стула Морган и мне, а сама уселась на траву у наших ног. Я по достоинству оценила такое уважение к гостям.

      Но может быть, тогда она просто-напросто меня испугалась. Помнится, я в тот день наговорила ей кучу непристойностей, чтобы выглядеть остроумной, строила предложения, используя одни лишь бранные слова, скабрезно шутила, да и вообще… Морган нервно смеялась и все повторяла: «Не бери в голову, она шутит, шутит», на что Элиза, выдавливая из себя улыбку, вежливо отвечала: «Да, конечно, я понимаю».

      Мы стояли в очереди за хот-догами, когда Элиза показала нам парня в зеркальных очках, с челкой до самых глаз, игравшего на гитаре, аккомпанируя пастору, который пел песню об Иисусе. Она наклонилась к нам и сказала:

      – Я