Проводница. Оксана Сергеевна Царькова

выслушай меня и, по возможности, конечно, запомни. – Говорила мама, срывающимся от волнения, за свою маленькую дочурку, голосом. – Я свои нашивки с костюма убрала, но ты, доченька, больше ничего в нём не переделывай. Юбку не укорачивай, бока не ушивай, а главное – не распарывай подкладку и пуще глаза береги пуговицы. Если, вдруг, какая-нибудь пуговка оторвётся, не поленись, найди её и обязательно пришей на место. Костюм этот в рейсе постарался как можно реже снимать. Вот тебе наш с папой наказ и благословение.

      Мама, всё-таки, не выдержала и всплакнула.

      Таня всё это время только монотонно кивала головой. Сиреневая, залакированная убойным лаком для волос до состояния монолита, чёлка тоже похрустывала в знак её согласия и примирения. Родители, вообще-то, дочку свою старшую редко поучали или о чём-то просили. Так что к их словам надо было обязательно прислушаться. И Таня прислушались. Надела подаренный родителями костюм безропотно. Повздыхала, конечно, что длина юбки ниже колен, и никто не увидит всей красоты её лосин. А куда ж Таня без них!

      И даже папина обличительная речь о том, что Танины лосины и серьёзная профессия проводника абсолютно не совместимы – была пропущена ею мимо ушей. Лосины – это Танина визитная карточка. Шутите! Без этих блестящих лосин уже никто в резерве Ёлкину и не признает.

      Вот с такими напутствиями и в мамином костюме Танечка отправилась в резерв на первое своё распределение перед рейсом. Она и не сомневалась, что папа замолвил за неё словечко перед Ахромеевым и Татьяна, конечно же, поедет с комфортом в штабном вагоне вместе с начальником поезда.

      Как она смогла опоздать к началу планёрки – не ясно! Никто не узнает, а привокзальный ларёк с обалденными серёжками в виде огромных блестящих металлических колец, её не сдаст.

      Ну, вот негоже Татьяне появляться в столице без супер-пупер модных серёжек – постановили они с ларьком. Она припозднилась то, совсем чуть-чуть. И получила по полной программе от начальника поезда.

      – Ёлкина! Тебя где носит?!! – Густой бас Ахромеева сотрясал стены маленького актового зала, который использовавшая для инструктажа и распределения бригад. – Ты, что это такое о себе возомнила? На носу твой первый рейс, а у тебя ветер в голове и бардак на голове. Что это за маскарад?! Ты не на панель, а в Москву едешь. Быстро беги умываться и начёс свой дикий убери.

      – И не мечтайте, не будет, по-вашему, Василий Васильевич! – Таня отвечала ему, как её казалось, максимально вежливо-официальным тоном. – Нигде в железнодорожных правилах не написано, что проводница должна быть невзрачной уродиной. Техника безопасности соблюдена. Туфли у меня закрытые, хвост не распущен, а в пучок убран, костюм синий форменный надет. Даже юбка ниже колена. Так что, придираетесь вы ко мне сейчас, почём зря!

      Таня сама, в этот момент, была уверена в своей правоте и красоте на все сто тысячных тысяч процентов, и сдаваться не собиралась. Ёлкины не сдаются!

      – Опять дерзишь, Ёлкина?! Ну что ж. – Ахромеев злорадно