Сон в зимнюю ночь. Михаил Широкий

по полной программе… Башка, конечно, трещит после этого несколько дней, но это ничего, это мелочи. Главное – чтоб праздник удался, чтоб было потом что вспомнить. Это ж давно у нас повелось, ещё со школы. Вроде традиция уже. Грех нарушать её без видимой причины…

      Лёха ещё раз окинул взглядом просторную гостиную и широко улыбнулся, будто охваченный приятными воспоминаниями.

      – Год назад мы ж как раз у тебя собирались, вот здесь. Помнишь, как оттянулись тогда? Как клёво было! Только часам к пяти угомонились, потому что сил уже не было. Я прям на полу заснул, вон там, возле ёлки, – он указал в угол комнаты, на небольшое пустое пространство между ёлкой и стоявшим у стены креслом. – Как отрубился, так и проспал почти до обеда. Потом очухался, освежился немного – и понеслось дальше…

      Лёха на минутку зажмурил глаза, словно заново переживая сладостные прошлогодние ощущения. Но затем, протяжно вздохнув, вернулся к настоящему и продолжил серьёзным, деловым тоном:

      – А сегодня, значит, у Ильи собираемся. Тоже, думаю, круто будет. Илюша, я уверен, в грязь лицом не ударит, организует всё по высшему разряду. Как в лучших домах… Так что брось ты, Кирюх, дурака валять, одевайся давай и поехали к Илюхе. Сейчас около девяти, народ там, наверно, уже подтягивается. Ну и нам с тобой пора. Погнали! – Он решительно тряхнул головой и привстал с места, видимо ожидая, что приятель, убеждённый его рассуждениями, последует его примеру.

      Этого, однако, не произошло. Кирилл даже не шевельнулся и, точно не слыша красноречивого гостя, как и прежде, с пасмурным, непроницаемым лицом продолжал глазеть в телевизор.

      Но такая холодная реакция – или, вернее, отсутствие всякой реакции – не обескуражила его настырного товарища. Переведя дух и подавшись немного вперёд, он заговорил с ещё большим жаром:

      – Ну объясни мне, что ты будешь делать тут один? Смотреть по ящику тупые «огоньки» и слушать, как за стеной гуляют соседи? Грандиозная программа! Когда мне будет лет шестьдесят, я, наверно, именно так и буду отмечать Новый год. Но не раньше! Сейчас я хочу отрываться, гудеть и фестивалить на всю катушку! Получать от жизни удовольствие…

      – Да отрывайся ты сколько хочешь! – нарушил наконец своё молчание Кирилл, сделав нетерпеливое движение. – Кто тебе мешает? А меня оставь, пожалуйста, в покое. У меня нет сегодня настроения.

      Лёха раскинул руки и в упор уставился на приятеля.

      – А почему у тебя нет настроения? В чём дело? Что случилось? Праздник на дворе, Новый год! Все гуляют, веселятся, бухают, и только ты сидишь один, как сыч, и пялишься в телик. У него, видите ли, нет настроения! А почему? Какая причина? Я что-то не догоняю. Ты б, может, объяснил, а то как-то странно всё это. Если не сказать больше…

      – Хватит, Лёха, – произнёс Кирилл, вновь раздражённо дёрнув рукой. – Повторяю тебе ещё раз: я никуда не пойду. Буду встречать Новый год дома, один. Это решено! Так что давай не будем продолжать, закроем эту тему.

      Встретив такой решительный, хотя и сдержанный с виду, отпор и поняв, что своими уговорами и увещаниями он ничего не добьётся и лишь даром потратит время, а также то, что у скверного настроения его приятеля есть, очевидно,