Алмазная пыль. Анастасия Александровна Логинова

Те, что испугали тебя ночью – они и сейчас здесь?

      Девочка нерешительно мотнула головой:

      – Когда Доротея со мной – они уходят, – доверительно сообщила Надя. – Почти все.

      – То есть, кто-то из них все-таки здесь?..

      – Да. Один. Вон там на люстре.

      Сама она на люстру не обернулась – взгляд застыл на моей переносице. А я несмело подняла глаза к потолку.

      Люстра здесь была золоченая, с фарфором и хрустальными чашами, в которых ярко светили огоньки. Люстра была пуста.

      – И мальчик тоже здесь, – снова услышала я шелестящий Надин голосок. Но он всегда здесь. Приходит, когда хочет.

      – Что за мальчик? – удивилась я.

      – Обыкновенный. – Надя проследила за кем-то взглядом. Голос ее стал совсем неслышным. – Он злой. Он дергает меня за косы, пока сплю. И смеется.

      Я передернула плечами.

      – Ты всегда их видела?

      – Не помню. – Она задумалась и снова свела белесые бровки. – Нет, раньше, когда мама была жива, их не было.

      – Так твоя мама… А разве та женщина – ну, которая меня выгнала – разве она не мама?

      Я удивилась совершенно неподдельно: хоть девочка и мало была похожа на ту мегеру, я почему-то не сомневалась до этого мига, что они мать и дочь. Но Надя спокойно ответила:

      – Нет, что вы. Это была ma chérie tante Vera. Тетушка Вера очень добрая и славная – не сердитесь на нее.

      Подумав, я решила не сердиться: что уж говорить, я и сама была не очень-то вежлива. В конце концов, есть дела и поважнее, чем на кого-то сердиться.

      Снова я изучила потолок и люстру самым внимательным образом. По-прежнему там никого не было. Девчонка целыми днями сидит одна, зубрит эту свою арифметику и, конечно, отчаянно нуждается в друзьях. Хоть в ком-то нуждается – лишь бы не быть в одиночестве. А тут еще и семейка: мать умерла, тетка-мегера и папаша, который, по словам Якова, дома появляется от случая к случаю. Тот еще папаша. По голове бы ему настучать за такое наплевательское отношение к ребенку!

      А девочка… конечно, она выдумала тех монстров, чтобы хоть как-то привлечь к себе внимание.

      – Как они выглядят? – спросила тогда я. – Монстры. Можешь описать?

      Надя снова принялась смотреть в пол. А хрупкие плечики чуть-чуть дрожали.

      – Они черные. Иногда серые. Лохматые. А еще у них желтые глаза. Страшные.

      – А как они забираются на люстру? Разве это возможно, чтобы кто-то взобрался на люстру? Это даже не всякая кошка сумеет сделать! Монстров не бывает, солнышко. Почему ты дрожишь?

      – Он стоит за вашей спиной.

      – За спиной? – Не моргнув глазом, я свободно взмахнула рукой в пространстве позади себя. – Здесь? Ты же видишь, что здесь никого нет!

      Но Надя не успокаивалась: у нее дрожали губы, а глаза были теперь на мокром месте.

      – Он… он смотрит на вас! Он сейчас укусит! У него огромные зубы – уберите руку, умоляю, уберите, уберите!..

      Я и сама уж была не рада, что подвязалась в психологи – такой себе из меня психолог, прямо скажем. Девочка плакала, билась в истерике, а я понятия не имела, что с этим делать…

      Слава богу, из