Война и детские души. Геннадий Гончаров

фабрикой. И так продолжалось несколько дней.

      Третьего июля я, как обычно, был с Валей в детсаде. Во второй половине дня, когда заканчивался «мертвый час», воспитательницы всполошились и забегали со словами о Сталине. В одной из больших комнат было радио и около него собрались все работники и кое-кто из детей старшей группы, в том числе и я. Стояла гробовая тишина, и в ней звучала речь Сталина. Я слушал её от начала и до конца. Он говорил не торопясь, спокойно и уверенно, отчеканивая каждое слово. У многих на глазах были слёзы. Я запомнил многие его фразы о том, что враг занял всю Прибалтику, Белоруссию и значительную часть Украины, что надо создавать партизанские отряды, взрывать и сжигать всё, что невозможно вывезти, и рассказал об этом дома. Мама сказала, что она тоже слушала эту речь и поняла, что эта война будет тяжёлой и долгой. А ещё добавила, что Сталин говорил доходчиво, на русском языке, хотя по рождению был осетином, а вовсе не грузином, как об этом было принято считать.

      Вскоре стали приходить сообщения о зверствах немцев на захваченной территории и появились первые «Боевые киносборники» с участием популярного артиста Бориса Чиркова, где наши умные бойцы одолевали глупых гансов и фрицев.

      Утром первого сентября отец отвёл меня в первый класс начальной школы. По пути в столовой он купил для меня две пышки, чтобы было чем подкрепиться на перемене. Но вскоре была введена карточная система на продукты и пышки из продажи исчезли, как и многое другое. Началось недоедание, а с ним в общество пришли и болезни: коклюш, чесотка, педикулёз и фурункулёз. Не минула и меня эта беда, всё тело покрылось чирьями, а Валю до полусмерти забивал проклятый коклюш. Заходясь в кашле, он синел, падал на пол и корчился в муках. И с этим ничего нельзя было поделать. Лекарств от коклюша не было, и лечили его настойками из трав. Из аптечных лекарств были только йод, вонючая ихтиоловая мазь, стрептоцид, касторка и рыбий жир, да и тот незаметно исчез, поскольку его использовали для жарки картофеля и овощей.

      В школе на большой перемене каждому ученику давали по булочке, на которые собирали по пять копеек, а также по тарелочке горячей каши за счёт средств профкома комбината. Раздавать кашу поочерёдно приходили наши мамы. При некоторых из них были маленькие дети, которых невозможно было оставить дома. Их подсаживали к старшему брату или сестре на колени, и они вместе ели кашу из одной тарелочки, а затем поочерёдно её вылизывали.

      К ноябрю в нашей школе разместился госпиталь для раненых фронтовиков. Нас же перевели в среднюю школу, и заниматься там стали в три смены.

      На уроках пения стали разучивать новые военные песни, и в первую очередь песню «Вставай, страна огромная!». И, конечно же, «Синий платочек», начинавшуюся словами:

      Двадцать второго июня, ровно в четыре часа,

      Киев бомбили, нам объявили, что началася война.

      По моему глубокому убеждению, это была одна из самых популярных песен военного времени.

      Отпуска на комбинате были отменены. Везде висели