Дети. Даниил Румянцев

МОЖАЙСКОЕ ШОССЕ

      Должен признать, что весна в Центральной России – явление своеобразное и крайне капризное. Крепкий мороз и повсеместная слякоть сменяют друг друга в течение всего марта. Мягкий южный ветер, приносящий тепло, настолько робкий, что едва потянет холодом с севера, как он тут же теряется, и всё вокруг вновь покрывается коркой льда. Мартовское солнце тоже не слишком ответственно подходит к делу и, едва растопив зимний лёд, бросает всё на полпути и скрывается за берёзовой чащей, оставляя все нажитые за день лужи, ручьи и слякоть у порога длинной тёмной ночи. Та в свою очередь сковывает всё это богатство крепким морозцем. И так продолжается до тех пор, пока апрельские дни не принесут тёплый южный воздух, от которого зима, робея на глазах, уходит талым серым снегом в пряные земли. Отсюда и отношение к весне в наших краях у всех разное и неоднозначное. Но весна девяносто восьмого года оказалась особенной и запомнилась мне надолго.

      Было мне тогда тринадцать лет. Жил я с отцом и матерью в небольшой деревушке с названием Сосновка близ города Можайска. Уже настали апрельские дни, и я с нетерпением ждал, когда высохнут местные просёлочные дороги и я вновь смогу кататься по полю на своём стареньком велосипеде. Так, в одну солнечную пятницу моё желание сбылось – деревенские дороги подсохли, и я мог вскочить на моего гнедого коня – так я любил называть свой велосипед за характерную ржавчину во многих местах.

      Должен заметить, что у нас с родителями были разные представления о сухости местных дорог. Я считал дорогу сухой, даже если на ней оставалось немного снега, а количество и размеры луж были такими, что их можно было как-нибудь объехать хотя бы в пятидесяти процентах случаев (в том возрасте я был неравнодушен к математике и любил считать всё в процентах). Родители же считали такую дорогу слишком сырой и грязной, невзирая на мои математические выкладки. Поэтому гнедого коня мне доставали из сарая не сразу, а после многочисленных обещаний тепло одеться, быть предельно аккуратным и кататься только недалеко от дома по сухим тропинкам. Разумеется, каждый год все мои обещания растворялись в грязи, которая была в изобилии на одежде и ботинках после первой же весенней поездки. Виноватая улыбка была моим типичным оправданием в этих случаях.

      Именно так всё было и той весной. Очистив запачканную одежду после первой моей поездки и поленившись очистить велосипед, я подумал завтра покататься ещё раз, может, даже махнуть в соседнюю деревню к своему другу Мишке. Деревня эта находилась в трёх километрах от нашего посёлка. Едва эта мысль проскользнула в моей голове, как я счёл её потрясающей, тем более что завтра была суббота.

      «Отличное начало выходных», – подумал я.

      В предвкушении завтрашнего дня я провёл вечер, но к ужину вдруг стал ощущать какую-то непонятную мне тоску. Следует отметить, что это недомогание в виде лёгкой скуки преследовало меня ещё днём и к вечеру обострилось. До самой ночи я так и не смог понять, отчего был повержен в такое состояние, и, так и не разгадав причину этого коварного вируса, лёг спать. Уснуть я так и не смог: всё сильнее одолевала меня таинственная тоска.

      Это был первый день велосезона – лучший день в году, возможно, даже лучше дня рождения. Я думал о том, как скоро наступят майские праздники и я смогу кататься на велосипеде целыми днями, наблюдая цветение весенних деревьев. А там и длинное лето не за горами – будем ездить с мальчишками на пруд, брать с собой из дома пироги на весь день и играть в футбол на берегу.

      Так мы проводили каждое лето, и каждый год я ждал этого с нетерпением. И в этот самый момент я осознал причину моей затянувшейся вечерней тоски. Ведь всё, что меня ждёт – майские праздники за рулём велосипеда напролёт, пикники и летние поездки на пруд с друзьями, – всё это повторяется из года в год. Мы всё так же будем подшучивать над чудной причёской Валерки, нашего двоечника, всё так же спорить на камень-ножницы-бумага, кому достанется последний пирожок из корзины, на пруду всё так же будем соревноваться в прыжках со старого дуба. А потом наступит август. Вечерняя свежесть сменится сначала мягкой прохладой, а потом и вовсе прогорклым туманом. Ясное звёздное небо всё раньше и раньше будет накрывать наши улицы, а утренняя прохлада будет держаться почти до полудня. Время пролетит быстро, и мы не заметим, как наступит сентябрь. Подует холодный ветер, начнутся дожди, станут длиннее ночи и короче дни, а самое главное, закончатся каникулы, и надо будет снова идти в школу. Но меня печалило не скорое окончание летних каникул, которые ещё даже не начались, и не неизбежный приход осени. Мне не давала покоя мысль о том, что я уже знаю, как проведу это лето, что всё повторится вновь по старому сценарию нашего детства. Я вдруг осознал, что вовсе не хочу этого, а хочу чего-то нового.

      Но всё же я очень любил кататься на велосипеде с самого детства и этим летом так же планировал накататься вдоволь. Но весь мой водительский стаж ограничивался ездой только по трём дорогам: центральной улице в нашем посёлке, заросшей травой дорогой в лес, по которой мы обычно ходили за ягодами и грибами, и разбитой асфальтовой дорогой до соседней деревни. Каждую из этих дорог я знал вдоль и поперёк. Знал места, где в дождливое время образуются лужи, знал, где самые глубокие ямы и самые суровые кочки,