Ева и головы. Дмитрий Ахметшин

– жёсткие, как семечки. У них остаётся время на приключения и тайны, и никто не рассказывает истории так интересно, как старики и так выразительно, как дети.

      – Как называется? – закричал Эдгар, и от его голоса все вокруг застыли, будто их накрыл ледяной ветер с мёрзлых северных берегов. Почти все дети растворились в тумане, попрятались по им одним известным укромным уголкам – только качнулись ветви растущей по округе жимолости.

      – Как называется сия деревня? – повторил Эдгар, и из одного двора ему всё-таки ответили:

      – «Туманище Хвойное». Или просто – «Хвойное». Или просто «Туманище».

      То мужичок с пышной чёрной бородой, которую он, чтобы не мешалась в работе, прихватил шнурком, да лоснящимися от пота волосами. Он вышел к ограде, неспешно обдирая с пальцев засохшую глину. Кажется, внешность и голос Эдгара произвели на него впечатление: глаза смотрели колко и внимательно.

      – Уж не вы ли с крапивной дороги?

      – Мы ехали лесной тропкой… вот такой, – Эдгар показал ладонью, как названная тропка петляла.

      – В этих краях полно медведей. Вам повезло.

      Мужичок смерил взглядом Эдгара, после чего сказал:

      – Впрочем, не удивительно. Ты и сам похож на медведя. На лысого медведя, который напялил на себя одежду.

      Эдгар не обиделся. Напротив, внимательно и как будто бы с восхищением себя осмотрел, уделив особое внимание ногтям и венам на тыльной стороне рук. После чего пожал плечами и выдал смущённый оскал.

      Владелец бороды тем временем продолжал:

      – Той дорогой давно никто не ездит. Только зайцы, они иногда так разгоняются, что залетают прямиком в пасти псам.

      – Я езжу, – сказал великан. – Я – странствующий цирюльник. Моя работа – пробираться через самые дремучие заросли. Если я могу справиться с твоей бородой, наверняка уж (с Божьей помощью) справлюсь и с кустарником.

      Эдгар придержал осла, готового уже тронуться дальше, с живым интересом и немного застенчиво разглядывал местного жителя. В фартуке, пальцы на руках без устали шевелились, будто боялись склеиться. Рядом гудел ручей, приземистая, обмазанная снизу глиной мастерская чернобородого словно стремилась заступить ему дорогу. На широких перилах сушились горшки. В одной из запруд, в часто сплетённой сети, отмокали два больших кома глины. Во дворе был гончарный круг с ножным приводом, бродили важные куры с бурыми пятнами на крыльях – видно род занятий хозяина оказывал влияние абсолютно на всё.

      – Чем здесь занимаются люди? – спросил великан.

      Мужчина пожал плечами.

      – Глиной. Глина – самое благородное из занятий. Из неё до самого центра состоит земля. Туда мы ещё не пробились, пока что соскребаем то, что плохо лежит, но рано или поздно пойдём глубже.

      – Ваш посёлок похож на поделку из глины, хороший господин, – высказала своё мнение Ева.

      Чернобородый ухмылялся, что Эдгару, судя по тому, как втягивал он щёки, как непрестанно перебирали пальцы повод, действовало