Эксперимент. Дарина Грот

ничего бы не изменил. Она умирала бы у тебя на руках, или ты бы слушала из трубки слабеющий голос, из которого уходит жизнь. Поверь мне, это было бы отнюдь не лучшим вариантом.

      – Но она даже сама не позвонила, наверное, потому что была обиженна на меня, или просто уже не могла встать и дойти до телефона. Вдруг это была мучительная, и уж действительно, одинокая смерть! А в этом виновата только я!

      – Милая моя, я тебе могу сказать точно, что неважно какая смерть, одинокая или тебя кто-то за руку будет держать в это время, всё равно, умирать страшно и не хочется. А когда умирает старый человек, проживший долгую, насыщенную жизнь, ему может и не надо, чтобы его внуки запоминали картину, художник которой – Смерть. Они хотят, чтобы у детей оставались только светлые образы и воспоминания о них. Поэтому она тебе не позвонила. Умирать, лежа одному в постели, конечно, страшно, но когда ты уже понимаешь, что это всё, конец, какая разница, кто с тобой будет рядом. Я имею в виду, что принимать смерть одному или чтобы тебя кто-то держал за руку в такой момент. Тем более старые люди, они боятся костлявой руки, так же как и все. Но в глубине души, они устают быть больными, старыми и скрюченным. Старость – это всегда болезни, чувство ненужности, тяжесть в жизни, чувство того, что ты отягощаешь своих же детей. А от всего этого есть только одно лекарство – смерть. В глубине души, они ждут тетку с косой, они ждут её не как убийцу, а как спасителя. Лилит, это правда. Очень тяжело прожить столько лет и хотеть жить дальше. Организм стареет, быстро изнашивается, мозги совсем уже не молодые, появляются признаки какого-то безумия, и у каждого оно своё. Я вечно молодой, у меня редко что-то болит, мне ничего не нужно, и то, я устал жить. Не зря я тебе говорил о вечности – это очень страшно. Старики, тело не гнется, внутри всё болит, постоянные головные боли, дряблые мышцы…а они помнят себя молодыми. Им очень тяжело в таком возрасте. Даже если ты придешь к ней, будешь вести всё хозяйство, ей всё равно будет больно внутри. И тайком, улыбаясь детям и внукам, они ждут свой последний час, последний рассвет и последний вздох. Они сами ждут этого, Лилит, ты ничем бы ей не помогла. Я уверен, что она не хотела отрывать тебя от твоей молодости, не хотела просить тебя сидеть и смотреть на то, как она умирает. В противном случае, она бы позвонила… – Левиафан гладил её по голове, прижимая к себе и пытаясь успокоить.

      Он прекрасно понимал, что идти ей было больше не к кому, кроме как к нему, потому что он был единственный любимый для неё человек, который остался рядом с ней. И он не мог позволить себе бросить любимую женщину в такой не легкий для неё час. Он действительно её любил…

      На следующий день Лилит встала с жуткой головной болью из-за вчерашней истерики. Левиафана в постели не было. В окно светило яркое солнце, оно было почти весенним. Лилит взглянула на календарь – солнечный февральский день.