Карантин. Сергей Малицкий

засмеялся Павел. – Печка. Туалет на улице. Назад к природе? Еще есть что интересное?

      – Вот, – прошептала Томка заговорщицки и присела на корточки у печки. – Видишь? Умереть – не встать! Эта дырка называется «шесток».

      – «Всяк сверчок знай свой шесток», – тут же вспомнил Павел. – Там что? Шанцевый инструмент?

      – Ухваты. Кочерга. Совок для золы, – загремела отполированными рукоятями Томка. – А если руку подальше засунуть, справа внизу кирпич вынимается, а за ним – нычка. Бутылка водки. И не боится, что выдохнется от жара. Хотя жара там и нет никакого – прохлада с погреба, жар, наверное, вверх идет. Представляешь? Мамки уже лет двадцать как нет, в этом доме она и не была ни разу, а майор до сих пор по привычке нычку сохраняет. Ой! Идет!

      Тесть загромыхал в сенях сапогами, вошел в кухоньку, которая сразу стала еще теснее, бросил на стол деревянный кругляшок и водрузил на него закопченный чайник. Томка тут же загремела посудой, тесть, не глядя на дочь, кивнул и, выложив на клеенку ручищи, терпеливо дождался стакана горячего чая, в который опустил два куска сахара, позвякал ложкой и тут же отпил половину, словно из чашки и не поднимался клубами горячий пар.

      – Образование?

      – Автодорожный, – постарался скрыть всегдашнюю ухмылку Павел.

      – Служил?

      Голос майора звучал глухо, но резко.

      – Служил, – кивнул Павел. – Батальон связи. Водителем. Механиком.

      – Уазик? – поднял брови тесть.

      – БТР, – ответил Павел. – Но и с уазиком справлюсь.

      – Однако на «японце» ездишь, – буркнул Виктор Антонович. – Отечественные машины надо любить.

      – Как же их любить, если их тот, кто делает, не любит? – не согласился Павел. – Я как раз отечественными машинами в основном занимаюсь. И уазиками в том числе. Не одну до винтика разобрал. Все отечественные машины одной конструкции – «сделай сам» называется.

      – Руки покажи, – потребовал майор.

      – Пожалуйста. – Павел с улыбкой раскрыл ладони.

      – Так… – Тесть презрительно прищурился. – Мозоли есть, а пальцы не сбиты.

      – А зачем пальцы сбивать? – удивился Павел. – При хорошем инструменте да умной голове… В перчатках работаю. Руки мою. Ухаживаю за ними.

      – Ухаживает он… – пробурчал майор. – Ты вон… за Томкой лучше ухаживай, совсем от рук отбилась девка.

      Грохнул о стол стаканом, поднялся и вышел из избы.

      – Вот и поговорили, – с облегчением выдохнула Томка. – Ты ему понравился.

      – Да ну? – удивился Павел. – А мне показалось, что он придушит меня сейчас.

      – Показалось, – улыбнулась Томка. – Он… добрый на самом деле.

      – До жути добрый, – рассмеялся Павел. – Если в нем и была доброта, то он передал ее дочке без остатка. Кстати, что-то непохоже, что ты в этом домике выросла.

      – Не в этом, – кивнула она с готовностью. – Последнюю квартиру продали, когда я школу закончила. Помоталась я по этим школам,