М – значит магия. Нил Гейман

младшая, а она сегодня гостит у подружки.

      – И все это ты узнал по запаху? – поразился я.

      – Тролли могут чуять радугу и звезды, – прошептал он печально. – Тролли могут чуять сны, которые ты видел, когда еще не родился. Подойди ближе, и я съем твою жизнь.

      – У меня в кармане очень ценные камни, – сказал я. – Возьми их вместо меня. Смотри. – И я показал ему чудесные оплавленные камни, что нашел по дороге.

      – Шлак, – сказал тролль. – Мусор, который остался от паровоза. Для меня они ценности не представляют. – Он широко раскрыл рот. У него были острые зубы. А его дыхание пахло перегноем и изнанкой всех вещей. – Хочу есть. Сейчас.

      Он становился все крепче и реальнее, а внешний мир сделался тусклым и призрачным.

      – Подожди. – Я чувствовал под ногами влажную землю, шевелил пальцами, цепляясь за реальную жизнь. Я смотрел в его огромные глаза. – Ты не хочешь съесть мою жизнь. Не сейчас. Мне всего семь. Я еще и не жил. Не все прочел книги. Не летал на самолете. Не научился как следует свистеть. Почему бы тебе не отпустить меня? А когда стану старше, и вырасту, и тебе будет что есть, я вернусь.

      Тролль посмотрел на меня глазами, похожими на паровозные фары, и кивнул.

      – Вот тогда и возвращайся, – сказал он. И улыбнулся.

      Я повернулся и пошел обратно по прямой тропинке, оставшейся там, где была железная дорога.

      А потом побежал.

      Я несся по тенистой тропинке, пыхтя и отдуваясь, пока не почувствовал острую боль в боку, и так, держась за бок, побрел домой.

      Пока я рос, полей оставалось все меньше. Один за другим, ряд за рядом, вырастали дома и дороги, названные в честь полевых цветов и популярных писателей. Наш дом, старинный обшарпанный викторианский дом, был продан, и его снесли, а на месте сада появились новые дома.

      Дома возводили повсюду.

      Однажды я даже заблудился в новом квартале, выросшем на месте пустыря, где я знал каждую травинку. Правда, я не особенно огорчался оттого, что поля застроили. Старую усадьбу купила транскорпорация, и повсюду вокруг усадьбы тоже выросли дома.

      Через восемь лет я вновь оказался на заброшенной железной дороге, и не один.

      Мне было пятнадцать; к тому времени я сменил две школы. Ее звали Луиза, и она была моей первой любовью.

      Я любил ее серые глаза, пушистые каштановые волосы и неуверенную походку (как у олененка, который учится ходить, – звучит банально, за что прошу извинить). Когда мне было тринадцать, я увидел, как она жует резинку, и запал на нее, как падает с моста самоубийца.

      Главная неприятность заключалась в том, что мы были лучшими друзьями и оба ходили на свидания к другим.

      Я никогда не говорил ей о любви, я даже не говорил, что она мне нравится. Ведь мы были приятелями, только и всего.

      В тот вечер я был у нее: мы сидели в ее комнате и слушали первый диск группы «Stranglers», который назывался «Rattus Norvegicus»9. Панк тогда только начинался, и все было таким волнующим: возможности в музыке и во всем остальном казались бесконечными. И вот, когда мне пора было возвращаться домой,

9

The Stranglers – британская рок-группа; образовалась в 1974 г.; ее первый альбом «Rattus Norvegicus» стал одним из бестселлеров первой волны панк-рока.