Холодные звезды (сборник). Сергей Лукьяненко

я.

      – Сколько?

      – Три кружки.

      Медсестры и врач молчали. Потом доктор опустил приборчик в карман, задумчиво изрек:

      – Да, случай интересный… Где твои бумаги?

      Он шлепнул на карту печать, расписался, провел над полоской магнитного индикатора перстнем-кодировщиком. Спросил:

      – А летаешь давно?

      – Два года.

      Одна медсестра неуверенно хихикнула, другая начала мне улыбаться. Очень милая девушка…

      – Ты почаще к нам заглядывай, – заметил врач. – Я диссертацию пишу: «Влияние экстремальных экстратерральных условий на поведенческие императивы». Мне нужны самые полярные случаи.

      – Как компания решит. Хотя мне тут не очень нравится, – признался я. – Жарко слишком. И местные… совсем уж хмурые.

      – А чего им веселиться, у них через неделю сезон коллективной эвтаназии, – хмыкнул доктор. – Личинки дозревают, надо обеспечивать свободные пространства. Ладно… Петя. Счастливо долететь.

      – Спасибо. – Я начал быстренько отступать к двери.

      – Сувениры хоть прихватил? – спросил доктор.

      – Конечно, – похлопав по карману кителя, сказал я. Медсестры очень неуверенно засмеялись.

      – Обязательно заглядывай, Петя, – помолчав, сказал врач.

      – Хорошо, Костя. – Я вышел.

      Все, главная проблема снята. Допуск получен.

      Я прошел в корпус Контрольного Центра. Там было полно морпехов, пришлось достать пропуск и нести его в руке. Я долго искал свободного диспетчера, наконец какой-то угрюмый парень внес мои данные в компьютер и подписал последние пункты разрешения. Мой челнок уже заправили и проверили, я отдал диспетчеру талоны на две с половиной тонны керосина и подтвердил отсутствие претензий.

      Вот теперь совсем все, пожалуй.

      До старта оставалось полтора часа. Можно было попросить кар, но я решил прогуляться до челнока пешком. Когда еще сюда попаду?

      На Хикси я прилетел с грузом простым и не хлопотным. Картинами. Ну, знаете сами – маленькие такие, пятнадцать на десять сантиметров, в деревянных рамочках и под стеклом. На каждой – клочок моря, деревья на берегу, в небе луна, а по воде – серебристая дорожка. Художники честно старались обеспечить максимальное разнообразие, поэтому кое-где в море мелькали паруса, в небе летали птицы или луну затягивали облака. В общем-то зря они это делают, зрение хиксоидов куда совершеннее нашего. Им хватает той индивидуальности, которую придает картине выпавший из кисточки волосок или отпечаток пальца на темпере.

      Обратно я вез груз еще более незатейливый – пластинки кортризона. Кажется, у хиксоидов они тоже служат украшениями. Но на Земле из пластинок делают самые лучшие бронежилеты и обшивку для новых моделей челноков. Хиксоиды не протестуют, хоть и могли бы воспользоваться Законом о Неправомерном Использовании. Видимо, считают, что люди хотят видеть свои корабли более красивыми.

      Моя «птичка» из самых старых, обшита керамикой. Это – разработанная еще полсотни лет назад «Спираль», двадцатитонный челнок с небольшим грузовым отсеком. Конечно, он переделан, но внешне практически не изменился. С Земли «лапоть» –