Рейд. Борис Конофальский

уже сложил Акиму в квадроцикл. И сам залез в кузов.

      Аким не гнал его, дурака. Поехали.

      – Дядь, Аким.

      – Ну, – нехотя говорил Саблин.

      – Так вы теперь за бегемотом в рейд пойдёте?

      – Если общество решит – пойду.

      – Конечно, решит, вы их столько уже побили! Больше вас в станице никто бегемотов не бил.

      – Ну, значит пойду.

      – Дядь Аким.

      – Чего?

      – А можете меня взять?

      – Общество решает, кому в рейд идти.

      – Так я-то знаю, – говорит Яшка, – так общество вам разрешит товарища выбрать, может, меня скажете?

      – А ты минёр? Там минёр нужен будет. Со взрывчаткой работал? – Спрашивает Саблин холодно, зная, что Яшка ещё не призывался.

      – Да нет, – отвечает парень невесело.

      – А может, ты рыбарь хороший или охотник?

      – Да нет, – совсем скис Яков.

      – А для чего ж мне тебя брать, – зло говорит Аким. – Балластом в «дюраль»?

      Яшка не ответил, они приехали, ворота дома Акима открылись, тут же выбежал второй его сын Саблина, Олег:

      – Бать, что, налима поймал? – Радуется мальчишка.

      Но Аким злится ещё на Яшку, и за то попадает и Олегу.

      – Олег, – сурово говорит отец.

      – Да, бать.

      – На улице скоро сорок будет, а у тебя свиньи на солнце. Сожгут шкуру – я с тебя шкуру спущу.

      – Ой, бать, сейчас.

      Мальчишка убегает загнать свиней под навес.

      Яков невесело сгружает рыбу, носит её в дом Саблина.

      Аким выбирает самую большую «стекляшку», даёт её Яшке:

      – Матери отнеси.

      – Спасибо, дядя Аким.

      – Спасибо,– повторяет за ним Саблин с укором,– Делом займись хоть каким. Ходишь, ни профессии, ни знаний. Шапка дурацкая да очки уродливые. Вот и всё, что у тебя есть.

      – Я призыва жду, скорее бы уйти, – говорит Яшка.

      – Призыва ждёт он, до призыва мог бы и поработать, Юра тебя сколько раз звал на сушилку, чего не идёшь?

      – Да не хочу я там с китайцами работать, я казак.

      – Ничего, в работе позора нет, и с китайцами поработаешь. А казаком не по рождению становятся, казак – это воин, а ты ещё никто, так, заготовка, живёшь – только имя отца своего позоришь,

      – Хорошо, – бубнит Яшка, – пойду к дяде Юре на сушилку.

      Аким ему не верил, не первый это разговор у них. Говорит:

      – Вечером ужинать приходи и матери поклон передай, спроси, не нужно ли чего.

      – Хорошо, – снова бубнит Яшка и с рыбой уходит со двора.

      Не успел он снять КХЗ, на пороге кухни уже стояла Настя. Руки в боки. Ничего хорошего эта стойка не предвещала.

      – Чего? – Спрашивает Аким.

      – Ничего. – Тоном, который говорит о многом, отвечала жена.

      – Я налима поймал.

      – Видала. – Сказала это небрежно, мол, это меня сейчас мало волнует.

      – Ну и чего? – Не понимал её тона Саблин.

      – Дежурный приходил, – говорит Настя, – сказал, что сбор в шесть часов в чайной.

      Аким наконец скинул костюм химзащиты, сел