Прибой незримый сердца. Светлана Глинская

чайного стола). Для такого пирога лучше всего подходят антоновские яблоки, но их не было, и всё же пирог получился на редкость сдобным и невероятно вкусным, и я была рада, что именно сегодня моё фирменное блюдо мне особенно удалось, и мне были приятны похвала твоей мамы и одобрительная улыбка бабушки.

      За чаем разговаривали о музыке (один из гостей был виолончелистом и писал музыкальные композиции; к тому же среди присутствующих не нашлось никого, кто не любил бы этот вид искусства, тем паче если речь идёт о настоящей музыке, способной одухотворить и утешить, прорастая в душе и сердце живительными ростками прекрасного), о литературе (к слову: твоя мама работала литературным редактором в известном издательстве), об архитектуре (твой отец был архитектором и очень хотел, чтобы ты пошёл по его стопам, но ты выбрал собственный путь…). Позже была прогулка в компании Виньки по берёзовому лесу, подступавшему почти вплотную к дачному посёлку, по возвращении – игра в бадминтон и несколько партий в настольное лото, каждая из которых сопровождалась взрывами веселья, просто потому что всем было хорошо.

      Этот день был преисполнен умиротворения, дорогой для нас безмятежности, и вместе с тем я ощущала идущие от тебя токи, наполнявшие меня тревожным ожиданием, вибрирующую вещественность происходящего. Мы были вне города, в компании близких тебе людей, но – словно одни, друг для друга. Природа вокруг была пронизана отголосками лета, почти ушедшего, перетёкшего в новые формы времени года под названием «Осень»: ранняя осень как фон для нашей яркой весны. Три времени года словно сплелись воедино: весна наших отношений, осень вокруг и – внутри, в мыслях – ещё не до конца ускользнувшее лето…

      Как мало нужно человеку для счастья и душевного комфорта, как редки моменты гармонии! Ты оберегал меня особенной покровительственной чуткостью, которая так подкупала меня и привлекала к тебе ещё больше, вызывая во мне чувство благодарности, гордости и безмерную нежность. Я постоянно ловила на себе твой взгляд, словно вопрошающий, хорошо ли мне сейчас, и сейчас, и сейчас… Мы понимали друг друга с полувзгляда, будто внутри каждого из нас звучал один и тот же камертон, настраивая обоих на одинаковые флюидные биоритмы в одних и тех же мысленных волновых тактах. Удивительно, но это уникальное единение душ вполне облекалось в те незатейливые, обыденные слова, что мы произносили, и действия, которые мы совершали, ни в коей мере не нивелируясь ими!

      Вечером ты проводил меня до электрички: мне нужно было вернуться домой. Мне было жаль расставаться с тобой, но я обещала домашним, что приеду в тот же день, и не могла не сдержать данного слова. Мы стояли на платформе в ожидании поезда, ты смотрел в мои глаза так пристально, словно видел впервые, и этот взгляд звал за собой и обещал так много, и я не могла оторвать глаз от твоего лица. Ты сказал, что через сутки тебе нужно уехать, что вернёшься ты не раньше, чем через две недели. Я не