Осенний жираф. Семен Ханин

тогда всю ночь, спрашивая у папы, как они теперь будут кормить семью. Папа молчал и утешал маму тем, что как-то протянут, что он найдет себе хорошую работу. Но от папиных слов становилось еще грустнее, и хотелось плакать даже Насте, слышавшей через стенку мамин плач и разговор родителей.

      Тогда Генрих плотнее прижал шею к Насте и рассказал ей сказку об Осени и ее любимом сыне Октябре, который, естественно, в сказке Генриха был самым красивым жирафом с непомерно длинной шеей. Сказка заканчивалась тем, что Октябрь уходил вслед за мамой, как утенок за мамой-уткой, но обещал маленькой девочке вернуться, когда повзрослеет, и быть с ней рядом всегда, а не только в октябре. Но финал сказки Настя уже не слышала – она мирно спала, крепко обнимая шею жирафа.

      Сегодня Генрих отделаться сказкой не мог и наклонил голову близко к уху девочки: «Понимаешь, они больны, просто больны. Они больны этой болезнью взрослых – молчанием. Они ожесточились на весь мир, будучи непонятыми сами и не понимая других. Им кажется, что мир злой, и чтобы выжить, им тоже надо быть злыми». «Но если они больны, – спросила Настя, – почему их никто не лечит? Почему никто не поговорит с ними и не расскажет правду, не откроет им глаза? Они бы могли узнать о нас, о тебе и обо мне, как мы любим друг друга, как помогаем белкам в лесу, и они бы разломали свой трактор на куски».

      Генрих тяжело вздохнул, как это умеют делать только жирафы за счет непомерно высокой шеи, и с нежностью посмотрел на Настю: «Видишь ли, девочка, эти дяди, как твои мама и папа, тоже кормят свои семьи. Просто они выбрали такую работу – мучить и ломать, потому что думали, что так устроен мир, где все молчат. А теперь они боятся поломать трактор, ведь тогда им нечем будет кормить свои семьи. И поставить свой ларек они тоже боятся, ведь тогда их бывшие друзья и коллеги могут прийти с трактором и сломать его».

      «Значит, страх рождается молчанием? Вот в чем причина всех бед?!» – воскликнула Настя. «Да», – сказал жираф, и они побрели дальше, уходя за петляющей дорожкой. «Тогда я никогда не буду молчать! – сказала Настя. – Нет, мы никогда не будем молчать! Мы пойдем с тобой к людям и будем разговаривать с ними. Они смогут получше узнать нас, а значит, и себя, и никто ничего больше не будет бояться и ломать».

      Генрих слушал Настю и думал о том, как странно сложилась его жизнь. Он, полужираф-получеловек, волею судеб оказался здесь, в парке, с девочкой Настей. Одни люди убили его настоящих жирафьих родителей, другие усыновили его и воспитывают как родное дитя. Одни люди молчат и разрушают все вокруг, а маленькая девочка хочет вылечить разговорами весь мир и сделать людей добрыми. Правда, она всего лишь маленькая девочка, а родительский ларек снесли взрослые тети и дяди. Но Настины родители хоть и молчат друг с другом, как все взрослые люди, они ведь не стали такими же? «Станут или могут стать, – подумал Генрих про себя. – Найдут сейчас работу в другом городе и отдадут меня в зоопарк,