Близится утро. Сергей Лукьяненко

расстройстве: соль ли просыплется, или дорогие шведские спички ломаются одна за одной, не зажигаясь. Но тут-то и впрямь: беда пришла.

      Честно говоря, я бы даже против самого епископа не решился выступить. Тут Арнольд с его бычьей силищей нужен. Это не старичок Ульбрихт, епископ амстердамский. Это прямо головорез какой-то, бандит бывший…

      Я вскинул голову и спросил:

      – Ваше преосвященство… Жерар Светоносный?

      Похоже, удалось и мне его удивить.

      – Да, брат мой. Какая превосходная была бы паства, не правда ли? – вопросил епископ у второго охранника. – Не состоит ли мой долг в том, чтобы пролить на эти заблудшие души свет веры? – Охранник скорчил рожу, долженствующую обозначать радость и дружелюбие. – А сходи-ка, брат Луи, за бутылочкой хорошего вина. Моего вина, с моего виноградника.

      Вышел и второй охранник. Мы остались втроем.

      – Не имею чести быть знакомым, – вежливо сказал епископ Жерар Антуану.

      – Соломон, торговец пряностями… – начал было Антуан, но на лице епископа появилась улыбка: будто скалу ущельем раскололо. – А, одиннадцать проклятых! – в сердцах воскликнул старик. – Антуан, граф Лионский!

      – Это вы автор патента «Приспособление для защиты стекол кабины от замерзания»? – живо поинтересовался Жерар.

      Антуан удивленно уставился на него. Буркнул:

      – Да.

      – Меня, помнится, удивило – как пришла вам в голову столь странная мысль? Поливать стекла спиртом?

      – Мы базировались на севере. Выпивки все время не хватало, – коротко ответил Антуан.

      Епископ Жерар Светоносный захохотал:

      – А патент на новую систему сброса ракетных толкачей?

      – Мой друг разбился насмерть, когда у него не отделился один толкач.

      Жерар сразу же замолчал, склонил голову:

      – Все мы в руках Божьих. И через нашу смерть он спасает новые жизни…

      – Что вы собираетесь с нами делать, ваше святейшество? – резко спросил Антуан. – Я старый человек и с возрастом приобрел некоторую нетерпеливость.

      – Я не знаю, – вроде бы искренне ответил Жерар. – Сейчас я хочу позавтракать, мы ехали всю ночь напролет, а дорога не позволяла даже разогреть чай. А еще я с удовольствием выпью с вами вина. Но что делать дальше – пока не знаю.

      – Ваше преосвященство, как вы меня узнали? – позволил себе вопрос и я. – На чем я… прокололся?

      Жерар развел руками:

      – Ни на чем. Но когда-то, в дни своей грешной молодости… – Он сложил руки столбом, пробормотал что-то и продолжил: – Я подумал, что если счесть эти пейсы накладными, а форму носа измененной гримом, как делал вор Жерар Беспутный, то выйдет почти что портрет вора Ильмара.

      Вернулся монах, который ходил к дилижансу объявить о нашем отказе продолжать путь. Молча выложил перед Антуаном деньги. По-моему, перепуганные возницы вернули полную плату, даже не вычитая за преодоленный участок пути.

      Увидев, что в беседе наступил перерыв, из кухни торопливо засновали с подносами хозяин и его немолодая, дородная