Знахарь. Марина Александрова

самое безмятежное выражение. Филипп вытер пот со лба и тут только обратил внимание на пузырек с микстурой, которую давал роженице.

      – Боже! Это же отвар для операции! – он ударил себя по лбу, вспомнив, что сам только недавно сделал его для старика Потапа Кривощекова.

      Потом он вспомнил о дедовых книгах и кинулся к одной, где были записи обо всех жителях хутора. Своего рода местная картотека больных. Кому сколько лет, кто рожал, кто что ломал, кому можно то или иное лекарство или отвар, а кому запрещено…

      Там он и вычитал, что Василисе совершенно запрещены отвары и настойки, содержащие опий, избыток которого находился в пузырьке. Дед передал внуку огромное, бесценное наследство! Он надеялся, что Филипп сможет правильно им распорядиться, и потому вел свои записи, чтобы внуку было легче ориентироваться. А он? Только из-за своей несерьезности он допустил эту непростительную ошибку.

      – Господи, что делать? Как объяснить Мишке? – задавал сам себе вопросы Филипп, сидя над мертвой женщиной.

      – Филипп, – в комнату заглянул Олег и тихо его позвал. Он обернулся. Олег понял, что случилось страшное, непоправимое. А Филипп потерял сознание. Сначала правда он ощутил боль. Сильнейшую. Она шла от руки и ударила в голову. Потом стрелой вернулась обратно. И показалось Филиппу, что все мыслимые страдания ожили в его теле и одновременно вцепились ему в руку, на которой было дедово кольцо. Он случайно глянул на камень, уже лежа на полу и теряя сознание. То что он увидел, окончательно бросило его в беспамятство…

      – Я все сделал, как положено! – оправдывался он, когда Павел разнял остервенелого Мишку и Филиппа, дерущихся в доме Игнатия.

      – Ты изверг! Ты убил ее! – орал Мишка, вытирая непрошеные слезы.

      Через неделю, похоронив Василису, Мишка с маленьким ребенком навсегда покинул Ближний. На могиле жены он поклялся отомстить Филиппу.

      Глава 3

      – Совсем ты стал дурной, – выговаривала Глаша племяннику.

      Филипп только пьяно улыбнулся и, шатаясь, прошел мимо нее.

      – Господи, за что такое наказание? – плакала Глаша, жалуясь Господу Богу на судьбу. – Что Ты еще требуешь от нашей семьи? Филипп – и тот из молодого лекаря превращается в молодого пьяницу! Неужель Тебе это в милость? – она, плача, беспомощно осела на пол перед святыми образами.

      Только не действовали на Филиппа теткины молитвы. После смерти Василисы чувство вины ни на минуту не оставляло его, постоянно возвращаясь в кошмарных снах. Он стал пить безудержно, отмахивался от больных, которые теперь вынуждены были искать спасения в соседней деревне, находившейся в двадцати верстах от Ближнего.

      Так продолжалось уже полгода.

* * *

      А вчера ему приснился дед.

      «Плох тот человек, который себя мнит никуда не годным изгоем! Исправиться никогда не поздно, даже перед смертью», – единственные слова, которые запомнил Филипп.

      Утром он пошел в запущенную хижину Игнатия. После истории с Василисой жил он у Глаши, так как Павел с Глашей боялись,