Посланник. Марина Александрова

долго стояли друг против друг и молчали. Наконец Татьяна, истомившаяся по мужу, протянула к нему руки и сказала с улыбкой:

      – Ну же, подойди, неужели жены не признаешь?

      Руки его дрожали, и не было больше сил сдерживать нетерпение обнять, наконец, любимую.

      Даже усталость от последнего похода и неприятностей, связанных с ним, ушла куда-то далеко-далеко. Антуан кинулся в объятия любимой.

      – Татьяна! Господи Боже! Как я скучал!

      Глаза ее горели, и она тоже, забыв о соблюдении приличий при челяди, тихо прошептала:

      – Да, милый, да! Я тоже скучала и молилась за тебя!

      Нежно отстранив ее от себя, он посмотрел на нее и вновь обнял, как бы убедившись, что это она – его любовь, его печаль.

      – Антон, – назвала она мужа по-русски, – Варвара ждет приказа моего, столы накрыты, и баньку справил тебе Гаврила.

      Но он как зачарованный стоял и смотрел на жену. Такое счастье наполнило душу его, что обо всем на свете позабыл Антуан. Наконец, когда Татьяна стала хмурить брови, пытаясь угадать, о чем думы его, он, как паутину, разорвал ее смущение и ответил:

      – Да, я сейчас, дай только постоять вот так еще, и уверить себя наконец, что не сон это!

      Татьяна с любовью посмотрела на мужа и обняла его еще крепче, вдыхая запах его тела.

      Она любила своего мужа всем сердцем. Просто любила, как могла: искренне, самозабвенно.

      Хотела Татьяна кольцо подарить Антуану, но он его не взял.

      – Оно же родовое и принадлежать должно дитю нашему, а не мне. Я хочу исполнить наказ отца твоего, так что носить его будет наш сын. А пока спрячь его и береги, – говорил ей Антуан, наконец по-настоящему ставший ее мужем этой ночью.

      Они, счастливые и утомленные, уснули уже под утро. Целый месяц не было никаких вестей от Сапурина. Этот месяц Антуан принимал как пожалованный ему отпуск. Но, когда прошла седмица нового месяца, он всерьез забеспокоился.

      Все передумал Антуан: и отставку, и недовольство им. Только молодая красавица жена была у него отдушиной, она единственная, кто радовал сердце Антуана.

      Как-то утром, когда молодая чета сидела за столом, к их дому подъехала карета с поверенным от князя Сапурина. У Антуана перехватило дыхание, когда он увидел в окно Михайло Данича – советника Сапурина.

      «Никак дурные вести привез?» – подумал Антуан и выскочил на крыльцо навстречу Михаилу.

      – Велено до штаба доставить вас, – задыхаясь от быстрой езды, уведомил Антуана поверенный, взбежав на крыльцо, – вот и бумага имеется, – он протянул Антуану конверт.

      Антуан взял его в руки, ожидая самого худшего.

      «Была не была! Прочту – как знать, может и смилостивился князь и доклад не доведет до царя».

      Он дрожащими руками вскрыл печать. Бумага гласила, что прибыть должен Антуан к Сапурину после полудня.

      – А ты, Михайло, часом не ведаешь, каков Сапурин был намедни? Может, случилось что, чего я и не ведаю часом? – спросил осторожно Антуан у Михайлы Данича, разливая по чаркам анисовую водку.

      – Дак