Мария. Виталий Курамшин

наследницу, да без кола да двора. А наш-то и обрадовался. У самого ни жены, ни детей не осталось. Вот радость старику на исходе лет. Сам-то он уже не тот, совсем одряхлел. Герцог в последний раз решил обеспокоить его собранием. Генрих твой на полных правах будет принимать участие.

      – Да он итак с семнадцати лет там. Ой, сынок, пришлось ему натерпеться. Дай бог про дядю Альберта ничего не помнит.

      – Вспомниться, поверь, все вспомнится. Сейчас такое твориться в округе.

      – Что ты, мать, все пугаешь.

      –Давеча, тот дуб, на котором Альберт повесился, был весь воронами покрыт. Так не улетали, нечистые, пока мужики их дубьем не посбивали. Не к добру это. На границе земель весь скот пал. По ночам из леса вой доносится, да, слыхивала я, что огонь там адский видели. Никак ведьмы на шабаш сбираются. А в прошлую ночь у крестьянок сразу четыре сына родились. Ой, к беде, к войне. Недаром соседнее графство на нас смотрит.

      – Да и мы на них, Анжела. У них, поди, не лучше там…

      – Уж не знаю, как у них, мне нашей земли хватает. Дурные, дурные приметы…

      – Да ты меньше приметам верь.

      – Да как им не верить-то, когда всё одно к одному. К Герамине бы сходить…

      – Господь с тобой, Анжела, она ж сама, что ни на есть, ведьма первая.

      – Вот и я боюсь. Боюсь близко к лесу подойти. Ой, беда, беда. А граф наш. Я тебе и не рассказала, не докончила. Племянница его с севера приехала-таки…

      Анжела замолчала.

      – Что ж ты? Приехала, стало быть, хорошо теперь графу.

      – Приехала. Одна! Через весь край. Одна на повозке.

      – Это как так?

      – А так, говорят, все слуги по дороге, кто помер, кто разбежался, кого поубивали вороги, да разбойники… А она одна цела, целехонька. Только без вещей – все разграбили.

      – А её не тронули?

      – То-то и оно, всё странно у нас происходит.

      – Ты видала её али как?

      – Я нет, но, слышала, красоты она неземной. Молода. Как она сама смогла добраться? Грамоты все при ней.

      – Это ты к чему, мать?

      – А к тому, что могли враги наши вместо племянницы графа, лазутчика заслать, а то и ещё чего похуже.

      – Чего уж хуже?

      – Ой, прокляты мы, нечисть средь нас.

      – Так что ты о графине?

      – Странно мне, что такая красавица через полземли сама целехонька добралась. Никак соседи наши зло какое удумали.

      – Что ты кругами ходишь? Так что она сделать-то может, даже если это и так? – не унималась мать Генриха.

      – Ох, знать бы, матушка. Ну, ладно, пойду я. Сынку доброго здравия.

      – Спасибо тебе, Анжела, заходи.

      – Бывай, вдовушка, всё наладится.

      Генрих вернулся к себе, лег на кровать и задумался. Нужно было, отталкиваясь от чего-то, чего он сам не ведал, принять решение на будущее.

      Как ужасное может перекликаться с прекрасным?

      – 4 –

      – Мадам, вы свободны? – заикаясь, спросил грузный усатый мужчина, одновременно с Марией, на следующий день, выходивший из отеля.

      – Как ветер, – не задумываясь, ответила Мария.

      – Может…

      – Можете