Холодные берега. Сергей Лукьяненко

в драку. Мы вернулись к кабине, где вовсю орудовал Марк. Поворачивал рычажки, давил на педали, дергал ручки. Планёр дергался, будто ожил, колебались концы длиннющих крыльев, ходил налево-направо хвост.

      – Машину погубите, и сами погибнете, – сказала Хелен.

      – Может быть, – согласился Марк. – Только я попробую. Выхода у меня нет.

      Может, он надеется летунью тем напугать, что планёр разобьет? Видал я таких героев, что за верного коня готовы свою жизнь отдать…

      Хелен посмотрела на меня:

      – Он с тобой не полетит. Побоится. Это верная смерть.

      Марк глянул виновато. Я ничего не сказал. В животе стало совсем пусто и холодно, захотелось отвести глаза.

      – Прости, Ильмар. Но меня-то ты не станешь держать?

      – Не стану, – согласился я с облегчением. – Каждый свою смерть сам выбирает.

      – Что скажешь, Хелен? – насмешливо спросил Марк.

      – Тебе даже с полосы не стронуться! – Она вся подалась вперед, вцепилась в спинку кресла.

      – Сдвинусь. Ветер хороший. До воды далеко, может, и выпрямлюсь. Поток восходящий, скажешь, нет?

      – Все равно не дотянешь!

      – Я попробую, – сказал Марк. И в голосе была такая твердость, что я понял – он полетит. Может, недолго, но полетит.

      – Я с тобой, парень, – сказал я онемевшими губами. – Все равно… один конец.

      – Дай запал и карты, – потребовал Марк.

      – У тебя налета нет, до материка не каждый ас дотянет!

      – Конечно, Хелен, Ночная Ведьма… куда мне до тебя. Только я попробую.

      Когда он назвал ее Ночной Ведьмой, по лицу девушки скользнула какая-то тень. Смесь гордости и обреченности.

      – Не делай этого, Маркус. Вспомни честь!

      – Моя честь со мной, капитан! Свою береги.

      Вот это да. Женщина – а в чине капитана.

      Значит, есть чем гордиться – с высокородным офицером справился, а какого пола – дело уже десятое.

      – Разобьешься… – пробормотала Хелен. – Разобьешься, разобьешься…

      Она дернулась, стряхнула мою руку, и я не стал ее удерживать. Убивать Марка она никак не собиралась, наоборот, тряслась за его жизнь. И мысль, что мальчишка разобьется, пугала ее больше собственной судьбы.

      – Садись сзади, Ильмар, – велел Марк… Маркус. – А ты гляди, Хелен, как твоя птичка летать умеет.

      Отстранив девушку, я полез на заднее кресло. Сестра, Сестра, образумь, что ж я делаю? Хоть часок бы еще пожить… рассвет встретить, с оружием в руках смерть принять… Мысли в голове метались, будто певчие сверчки в клетке, руки противно тряслись, на лице проступил пот. И все же я забрался в тесную клетку кабины, скорчился на втором сиденье, просунув ноги под кресло летуна, на решетчатый деревянный пол.

      – Втроем точно не дотянуть, – мертвым голосом сказала Хелен. – Пусть он вылезет. Я… я поведу.

      Марк обернулся.

      Что же это, значит, погибать? Не мне судьба покровительствовала, а мальчику-бастарду? Унесется он сейчас на планёре с Печальных Островов, а мне расхлебывать?

      Марк улыбнулся во всю перемазанную физиономию. Подмигнул, и страх, что меня