Изначальные. Дмитрий Антонов

пытался себя успокоить.

      Но руки продолжали дрожать.

      Если не всё, то на улицах города и в проулочках, пхазар ожидает страшный бой, и если подобное произойдёт, ярмарку придётся спалить и вернутся домой с пустыми руками, но сопротивления не было.

      Город пал.

      Воины мародёрствовали, разрезая закрытые амбары и доставая оттуда, припасенные для торга, товары. Дома, питейные заведения, гостиницы, всё было пусто, лишь небольшая часть западных и скифских купцов осталась, в покинутом словянами городе и теперь, дабы сохранить своё имущество от оголтелых визар-бурунов, добивалась аудиенции.

      Бурун усмехнулся.

      Посмотрим.

      Но вначале в шатёр. Хочу отдохнуть.

      С момента вступления в ярмарку, Бурун отдал приказ грабить всех, кроме скифов и финикийцев, с которыми не желал ссоры, ему и северян вскоре будет достаточно, но вот где сбыть рабов, коих планировали привести несчетно, это считалось главным вопросом. Для сего подходили временные союзники Финикийцы и бронские купцы, посему, пока и тех и этих не выпотрошили визары, торгаши испросили величайшей аудиенции и ждали снаружи шатра.

      Хан поел сытно, получил доклады от тумен-баев о продвижении войск по городу и текущей обстановке, полюбовался завораживающим танцем любимой наложницы и наконец, решил поговорить с торгашами.

      Слуга принёс очередную пиалу с чаем и хан, отпив немного, закрыв глаза, дал себе минуту покоя и наслаждения, перед разговором.

      Я взял Утёс-улы…

      Рядом с Буруном, по обыкновению, возвышался визар-садд-Бора, точнее, шпион хана ханов, так называемого Бора-хана, владыки столицы пхазар – Туман-сарая.

      – Ну, – подтолкнул хана к решительным действиям, саддаккар. – Долго ещё будешь мурыжить? Скоро визары вконец их ощиплют и не найти после добро наших, так сказать партнеров. Если решимся вести с ними торговлю рабами, то действуй сейчас, пока не поздно, или ты передумал?

      Бурун нарочито медленно отпил из пиалы чай и пригладил усы.

      – Во-первых, не наши, а мои визары. А во-вторых, я решу с кем торговать пленниками, а с кем нет.

      – Засунь свою гордость куда подальше Бурун-хан! – прогремел личный телохранитель хана ханов. – Великий хан мне совершенно ясно дал знать, что войско общее нашего государства, и идет сюда лишь с одно целью, и не я её озвучил, а ты. А вот как этого добиться, уже в моей власти, и если в своих амбициях ты, западных хан, зайдешь слишком далеко, то я остановлю тебя именем Бора-хана!

      – Ну-ну, – немного сбавил обороты Бурун. – Остынь саддаккар.

      Махнув нукеру, хан повелел впустить чужеземных купцов.

      Полог приподнялся, и в шатёр вошли трое иноземцев, судя по одежде один финикиец, второй из вольного города Бронск, а третьего хан не узнал.

      – Кто ты? – спросил Бурун. – Чьего рода-племени?

      Торговцы разулись и присели, а незнакомец ответил.

      – Я имею честь быть сыном Стана полей, великой столицы кочевого племени Брутов из триморья.

      – А-а-а козопасы, – усмехнулся хан. – Ну, говорите торгаши, чего вы хотите