Не принц, но сойдёшь. Лана Каминская

камень.

      Первая ночь в лесу показалась вечностью. Арлина долго не могла уснуть, сидела, обхватив колени руками, и пялилась на уходящие высоченными стволами в небо ели. А лес не замолкал даже ночью. Обернёшься на шум – а это белка скачет, задевая ветки хвостом. Заглядишься на падающие звёзды – а там филин как заухает и крыльями захлопает, что сердце в пятки уходит. Только успокоишься – жук поползёт по ноге и упрётся щекочущими рогами прямо в пряжку на поясе. Вот и трать время, смахивай его обратно на землю.

      Но звезда за звездой, и смотреть на небо стало уже невмоготу. Глаза закрылись сами собой. Кутаясь в тоненький плащ, прихваченный из дома, Арлина и сама не поняла, как повалилась на влажный, но мягкий, травяной ковёр. А когда проснулась, то с удивлением обнаружила, что солнце уже давно встало, хоть и пряталось за свинцовыми тучами, несущими вместе с дождём по-осеннему ледяной ветер. Трава под Арлиной высохла, но изрядно примялась. Тело девушки по самый подбородок укрывал плащ, но не тот тонкий, в который она безуспешно куталась на заре ночи, а другой: в три раза плотнее, хоть и лёгкий, как пух, в два раза шире, по-домашнему тёплый и мягкий, а на вид старый и грязный, как и его хозяин, отдающий пылью и мышами.

      Вздрогнув, будто этими самыми мышами укушенная, Арлина брезгливо поморщилась и сбросила с себя плащ. И в тот же миг по телу побежали щекочущие мурашки, а холод, сравнимый разве что только с первым зимним морозом, забрался за воротник и пролетел по спине, норовя превратить девушку в глыбу льда. Лёд Арлина никогда не любила, даже в сладких анисовых настойках, а потому, недолго мешкая, одним рывком ухватилась за край отброшенного плаща и вновь закуталась в непродуваемую ткань чуть ли ни по самую макушку – только глаза и взъерошенные волосы торчали. Стреляя взглядом по сторонам, девушка выцепила из стены обглоданных лосями кустов старика, приосанилась и крикнула:

      – Он хоть не со вшами?

      Колдовавший над ворохом из мелких веток, сухой древесной коры и еловых шишек старик поднял голову и нехотя ответил:

      – Без них никак! С ними теплее.

      Арлина недовольно засопела носом, но из-под плаща вылезти не решилась.

      – А ты, я погляжу, уже и не против, – хихикнул старик, склонившись над муравейником из даров леса. Пара щелчков огнивом, и в небо взвились непослушные змейки-искры, и вот уже затрещал, забеспокоился ярко-оранжевый костёр.

      Арлина повела носом. Запах трескучих веток вперемешку с тлеющей травой дразнил и намекал о скором обеде, коего у девушки не было с позавчерашнего дня. Разглядеть, с чем там ещё копошится старик, было трудно. Арлина приподнялась и вытянула шею. Но даже так распознать, чем полны морщинистые руки, было невозможно. Куча нечто серого, на первый взгляд бесформенного, в таких же серых от грязи руках. Земля?

      – Сероножки, – словно услышав мысли Арлины, ответил старик. – Эти грибы только на западных болотах растут. Хороши! Съешь один – и курицы не надо.

      – А воды нет? – пискнула Арлина, облизывая сухие губы.

      Старик