Хронограф. Анна Кондакова

аний и, чёрт знает, какой ещё ерунды. Будто чёрные кошки всего мира не только перебежали ему дорогу, но и благословили его мучиться всю оставшуюся жизнь.

      «Привет, для тебя есть важная информация».

      – Ага, о-очень важная. – Артём прищурился, давя в себе подступающую волну раздражения.

      Час ночи.

      Суббота.

      Нашли же время спамом заваливать.

      Да и чат этот безликий он впервые видит. Откуда бы ему взяться? Сам по себе установился, что ли?

      На экране ноутбука застыла лента беседы и одно единственное сообщение. Непрошеный собеседник с дурацким ником «Эмми» вылупился на Артёма онлайн-глазами, ожидая от него хоть какой-нибудь внятной реакции. Да понятно, какой: на аватарке-то – симпатичная девчонка. Очень симпатичная: красная петля губ, загадочный взгляд, рыжие локоны по плечам.

      По всем параметрам Артём, как нормальный семнадцатилетний парень (а семнадцать ему исполнилось вот уже как два дня), должен был заинтересоваться. Только заманчивая картинка могла скрывать кого угодно. К примеру, малолетнего хулигана, страдающего от недостатка родительского внимания, или – что более очевидно – очередной рекламный крючок. Спам, откровенный и наглый.

      – Как я без неё жил-то, без вашей информации? – усмехнулся Артём. – Ну, и что у вас там? Распродажа сковородок?

      Он откинулся на спинку стула и в задумчивости обвёл взглядом комнату, угрюмую, как камера для заключённых. Вязкая плотная темнота сдавила пространство, уменьшив его до размера световой кляксы от настольной лампы.

      В полумраке Артёма окружали обои в тонкую голубую полоску – обычно такие бывают на больничных пижамах; кровать, узкая и вдавленная настолько, что превратилась в яму; колючее клетчатое покрывало и подушка с комками уплотнившегося пуха, от которых каждое утро ныл затылок; застиранные шторы, когда-то сочного бордового цвета, а теперь – чуть розового.

      В колено упирался ящик стола, пыльного и давно не мытого, а напротив сгорбился шкаф с накренившейся правой дверцей, что, наверняка, достался матери от бабушки, а той – от её бабушки.

      Убогость комнаты давно не волновала Артёма. Вернее, никогда не волновала – она была привычной. А вот сообщение о «важной информации» возымело странный эффект (и плевать на распродажу сковородок).

      Фантазия, сонная и ленивая, взбодрилась, будто получила ментальный пинок, и принялась рисовать образ некой Эмми, разворачивая декорации.

      Вот хрупкая девушка задумчиво смотрит в окно модного кафе на Арбате или Невском, наблюдает за бесконечными потоками уличных огней, улыбается, а потом обращает взор к ноутбуку на столике. Пар от ещё горячего капучино дрожит над молочной пенкой, и Эмми – шикарные рыжие волосы, бархатные ресницы и улыбка наследницы престола – принимается постукивать пальцами по клавишам, набирая Артёму сообщение:

      «Привет, для тебя есть важная информация».

      Он опять усмехнулся. Ну, что за бред лезет в твою бедовую голову, Климов?

      Кто-кто, а уж Артём не считал себя мечтателем и джентльменом. Девушкам – даже если они и появлялись в его жизни дольше, чем на один день, – он отводил роль приятного, но временного пристанища, и сбегал от них, как только замечал за собой признаки доверительной привязанности.

      Он не приглашал девушек в кино, не дарил ромашек и плюшевых зверят, не угощал коктейлями. На его лице давно и прочно сидела маска холодной отстранённости, а репутация была далека от безупречной.

      Если б девчонки знали, что творится внутри Артёма, в его мыслях и сердце, то обходили бы проблемного парня стороной. Но, как известно, душа никого не волнует, когда миром правит внешность. Именно она, внешность, усыпляла бдительность всех девчонок, которых встречал Артём. Порой он этим пользовался (ну, кого он обманывает – часто пользовался, излишне часто).

      Может, ему и хотелось бы остепениться, перестать исполнять роль плохого парня, доверить тоскующее сердце кому-то особенному, но кто ж об этом узнает? Когда жизнь, как десятитонный пресс, постоянно проверяет хребет на прочность, дать слабину – последнее, что придёт в голову. А привязанность и доверие, и уж тем более любовь – безоговорочная и непростительная слабина. Отец когда-то допустил подобную ошибку, и что из этого вышло?

      Как ни странно, многие считали Артёма счастливчиком: ну и пусть, что отец погиб, а мать забыла, что сын существует, зато судьба одарила его свободой, а природа – неплохими внешними данными, будто компенсировала нехватку счастья. Некоторые из знакомых откровенно признавались Артёму в зависти: «Везёт тебе, Климов, сам по себе живёшь: куда захотел, туда пошёл. И все девчонки твои. Мне бы так. Круто!».

      Круто, как же.

      Свобода Артёма попахивала сводящей скулы тоской, которую мало кто понимал. А привлекательная физиономия никак не помогала жить лучше, лишь мешала, делая его мишенью для зависти, да и выглядела случайным просчётом создателя. На кой чёрт ему красивые глаза, если видит он ими только глубинные пороки и изъяны других людей? И ещё… пятна. Тёмные и светлые, немного зеленоватые. Но об этом Артём даже