Путь к вершинам, или Джулиус. Дафна Дюморье

есть, и брать все, что пожелаешь. Да не раздумывай лишку.

      – Я не знаю, чего хочу, дедушка.

      – Да пока-то не знаешь, откуда тебе знать, малец ты еще. Подрастешь, вот уж тогда!.. Знаешь, чего скажу? Жизнь – это большая игра. Никому не давай себя обдурить. Всегда выходи победителем, всегда!

      – Выгода задаром, выгода задаром, – пропел Джулиус.

      – Ладно, ладно, смейся над стариком, птенец несмышленый. В один прекрасный день глянешь на небо, расправив плечи, надуешь кого-нибудь на сотню су, деньги в карман – а сам к какой-нибудь красотке. Такова жизнь, Джулиус… И скажешь себе: «Дед Блансар знал меня, он бы понял».

      – Правда, что ли, я так сделаю? – рассмеялся мальчик.

      Дед снова щелкнул кнутом и, вскинув голову, запел:

      С’est là qu’est l’plan de Trochu,

      Plan, plan, plan, plan, plan,

      Mon Dieu! Quel beau plan!

      C’est là qu’est l’plan de Trochu:

      Grâce a lui rien n’est perdu![9]

      – Сможешь ли ты в шестьдесят пять лет сказать, как и Жан Блансар, что хорошо пожил? Где ты окажешься, сынок, с твоими черными глазками и еврейским личиком? Чего достигнешь?

      – Дай кнут. Я тоже хочу щелкнуть.

      Джулиус дернул поводья, лошадь затрусила вверх по склону, а дед откинулся на спинку козел, сложив руки на груди и покуривая трубку.

      Они уже спустились с холма и свернули налево к Нантеру, но тут далеко впереди показалось облачко белой пыли, взбитой множеством копыт или ног. Одна повозка так бы не напылила. А еще слышался далекий гул голосов – навстречу им двигалась масса странных чужих людей. Лицо деда побагровело, глаза сузились, он тихонько выругался.

      – Что это там? – спросил Джулиус, но тут же все понял и, не дожидаясь ответа, вернул поводья деду.

      Дед развернул повозку в сторону Пюто.

      – Если нас заметили…

      Не договорив, он стеганул кнутом, на этот раз не по воздуху, а по крупу лошади.

      Повозка понеслась по ухабам, седоков швыряло из стороны в сторону. Старая лошадь мчалась галопом, прижав уши. Джулиус непрестанно оглядывался.

      – Они нас догоняют, дедушка!

      Облако пыли приближалось, уже стало видно конных солдат во главе с командиром, который отдавал какие-то приказы и махал рукой.

      Жан Блансар усмехнулся.

      – Ну же, давай, красавица! – крикнул он лошади и всучил поводья Джулиусу. – Держись середины дороги и не оглядывайся.

      Мальчик повиновался.

      – А ты что будешь делать?

      – Пальну по ним.

      Дед достал из повозки старое ружье.

      Грохот копыт приближался, слышались громкие возгласы, топот множества ног, кто-то прокричал: «Halte, halte!»[10]

      – Гони, дружок, гони шибче дьявола! – рассмеялся дед.

      Потом вскинул старый мушкет на плечо и выстрелил.

      Звук выстрела напугал лошадь. Не чувствуя слабых детских рук на поводьях, она закусила удила и рванулась вперед.

      Повозка тяжело дрогнула и накренилась в одну сторону, потом в другую, увлекаемая вперед обезумевшим от страха животным.

      – Не смотри на меня, дурачок, правь посередине! – Дед снова вскинул ружье

9

Популярная в то время в Париже сатирическая песенка, сочиненная журналистами газеты «Le Grelot»: «Так вот каков он, план Трошю, / План, план, план, план, план, / Ну до чего же он хорош! / Так вот каков он, план Трошю: / С ним ни за что не пропадешь!» План генерала Трошю, который в то время возглавлял правительство Франции, состоял не в чем ином, как в капитуляции Парижа и Франции; народ прозвал кабинет министров во главе с Трошю «правительством национальной измены».

10

«Стой, стой!» (нем.)