Плато Янгеля. Сайфулла Ахмедович Мамаев

покинуть территорию строительства! – Вновь принялся орать мегафон Михалыча. – Это закрытая территория, вам здесь находится запрещено!

      – Жрать хотим! А-ааа, ЖКХ гады, жить дайте! – Завизжала крупная грузная женщина лет пятидесяти, одетая в когда-то светлое, а теперь грязно-сером платье с крупными цветами. Шагнув вперед, крикуха подняла руки с растопыренными пальцами и угрожающе выставив когтеобразные ногти, продолжила орать: – Порву, сволочи!

      – Убирайтесь! Покалечу!

      Длинный и тощий как жердь, смуглый темноволосый черноглазый бродяга поднял над головой подобранный где-то кол и угрожающе двинулся на Михалыча.

      Бродяга успел сделать два шага, пока все еще не осознающий опасность бригадир оторопело смотрел на него и не предпринимал ничего для своей защиты. Ситуация усугубилась, когда из-за спины тощего, выскочил его коллега. Это был мощный грузный мужчина лет сорока пяти, не по-летнему одетый в темную пиджачную пару. В руке он держал толстый прут из арматуры, а это уже было опасно. Таким запросто можно убить человека.

      Мальков решил, что пора действовать. Видя, что сейчас может случиться беда, сработал как на тренировке. Длинный шаг к противнику, подстройка, вращение на опорной левой и распрямляющаяся в классическом тае глаб лане[8] правая нога врезается в челюсть нападавшего.

      «Пиджак» плашмя рухнул в траву, но Матвей уже завелся. Уходя на повторное вращение, не останавливаясь, пробил еще, раз, теперь уже тощего. Мотнув длинными руками и ногами, тот полетел назад, в толпу. Кол остался лежать рядом с Матвеем.

      – Всей стоять! Назад! – Заорал в мгновение оказавшийся рядом Карпентер и одним рывком отшвырнул Матвея назад, к своим. – Стоять! Всем стоят!

      Отброшенный мощной рукой моазовца, Мальков врезался в едва стоящего на ногах Костика, отчего они оба полетели на землю. Но дивится силе Карпентера было некогда, быстро перекатившись, Матвей вскочил на ноги, как раз в тот момент, когда все три моазовца, встав в одну линию, двинулись вперед, на толпу крикунов.

      – Все слушат мой! – Громко отчетливо продолжил Джон, отчего Матвею вдруг представилось, что он видит мультфильм «Маугли». Более того, это выглядело нереальным, но Малькову на миг почудилось, что он уже становиться участником этого мультика!

      – Все стоят и слушат мой! – Продолжил моазовец. Его голос звучал все громче и громче. – Вы смотрет только мой! Слушат только мой!

      Малькову физически ощутил, как голос Карпентера «потяжелел», стал плотным и давил на каждую клеточку его организма, по коже словно легкий электрический заряд пробежал, каждый волосок встал дыбом, руки налились неизведанной ранее тяжестью, накатило желание рвать, бить, калечить! А затем все вокруг стало монохромным, от темно-красного, до полной темноты, воздух вокруг уплотнился до кисельной густоты!

      – Гет аут!! – Карпентер уже почти шептал, но шепот был странным, почти свистящим, с отчетливыми шипящими нотками. – Бистро бежат аут! Бистро! Кто нет, смерть! Порву! Гет аут!!!

      Последнее слово Джон, произнес

8

Тае глаб лан – В муай-тай удар ногой с разворота, наносимый по корпусу или голове соперника.