Стоит выйти за порог. Алина Рифовна Исмагилова

которые складывались в слова.

      – Это же флуоресцентные фломастеры! – воскликнул Лева и сломя голову побежал в сторону дома.

      Сбивая на ходу все, что криво стояло, Лева забежал в комнату, плотно закрыл шторы. Он развернул письмо и посветил на него фонариком – на бумаге появились слова.

      – Эврика! – крикнул Лева и прочитал:

      «Украло осеннее небо солнце,

      Не света луч, а море туч.

      Забыло Фудзи тень…»

      Письмо было кратким, емким и совершенно непонятным.

      – Хм… – задумался Лева и через секунду произнес, – Ерунда!

      Оставив письмо лежать на столе, мальчик спустился в столовую, залпом выпил стакан компота, вышел во двор. Потом вернулся, выпил еще один стакан компота и пошел к реке.

      «Может быть, это Артема», – подумал Лева о своем друге. «Он вполне мог написать что-то подобное. Эти его увлечения мангой и другой японской чепухой ни к чему хорошему не приведут. Почему я решил, что это что-то японское?»

      Лева лежал на траве у реки и размышлял. Трехстишье было очень знакомым, а то, что оно японское Лева был уверен. Но почему, он не знал, поэтому решил уточнить у эксперта, то есть, у папы.

      Купание пришлось отложить, к тому же выпитый компот слегка охладили его пыл, а таинственное письмо не давало покоя. Лева быстро оделся и быстрым шагом вернулся в резиденцию бабушки и тут же позвонил папе.

      – Лева, привет! Как беззаботное детство? – бодрым голосом проговорил папа.

      – Чудесно! – коротко ответил Лева и сразу спросил, – У меня к тебе вопрос, на который ты точно знаешь ответ.

      – Так-так, – было слышно, как папа сел в кресло, почесал свою щетину и сосредоточился.

      – Как называется японское трехстишье?

      – Элементарно – хокку, – ни минуты не раздумывая ответил папа.

      – Ты что-нибудь об этом знаешь? – спросил Лева.

      – В этом я не знаток, я же больше по точным наукам. Вот твой дедушка увлекался такими вещами, у него даже книга была с японской поэзией. Такая красненькая.

      – Эврика! – воскликнул Лева, – Спасибо пап! Ты мне помог, адьос!

      – И это все? – удивленно спросил папа.

      – Это все! – сказал Лева и добавил, – Если что, я позвоню, ты же знаешь, – и положил трубку.

      Лева побежал на кухню, где бабушка как раз разогревала обед. Это было странно, просто и в то же время волшебно, знать, что бабушку всегда можно найти на кухне, где она готовит, или в столовой, где она накрывает на стол. Еще она бывает на улице, где сидит на лавочке, но это только по вечерам. А так, она все время что-то стряпает и хлопочет. Да, именно хлопочет. Леве очень нравится это слово, и оно так подходит его бабушке и всему тому, что она делает. Наверное, только потому, что бабушка «хлопочет», в доме всегда тепло, уютно, сытно и так сладко спится.

      – Ой, Левушка! – сказала бабушка, заметив внука, – Скоро будем есть, далеко не убегай!

      – Я и не убегаю, бабушка, – ответил