Цыганочка без выхода. Елена Логунова

шанс благополучно сделать эту начитку и не убить ни его, ни себя! Я уже начал думать, что придется вернуть аванс, а не хотелось бы…

      Я кивнула – да, возвращать полученные денежки было бы очень неприятно.

      Звукореж, на радость мне обретший дар человеческой речи, принял мой кивок за сигнал готовности и дал отмашку:

      – Раз, два, три… Пишем!

      – Шторку! – напомнила я.

      Ну есть у меня такой бзик – не люблю делать начитку, когда на меня кто-то таращится. Коллеги об этом знают и специально для меня оснастили окна в звукоизолированных каморках кто ширмочкой, кто жалюзи. Дима вот шторку приспособил, явно кто-то из бывалых ему о моей привычке рассказал. Приятно: мы с этим Димой еще и знакомы не были, а он уже хлопотал, желая мне угодить. Решено: не буду его обижать.

      Звукореж задернул занавеску, скрывшись с глаз моих, и мы начали работать.

      Через час я вышла из студии, душевно попрощавшись со звукорежссером, который снова начал заикаться, как только снял наушники, и потому надолго застрял на своей финальной реплике:

      – Да… Да… Да…

      – Полагаю, это «До свиданья», хотя вполне может быть что-нибудь более эмоциональное, вроде «Да здравствует обеденный перерыв!», – рассудил мой внутренний голос.

      – Да, есть уже хочется, – согласилась я, хлебнув водички из стаканчика, прихваченного на дорожку из студии – в горле после долгой громкой читки першило.

      Взглядом я ассоциативно поискала в окрестностях потенциальный источник вкусной и здоровой пищи, то есть Ирку, которая недавно ездила за продуктами на рынок, но подружки в коридоре не было. Внештатная дикторша Соня тоже отсутствовала.

      Я проследовала в приемную, по пути зачем-то искательно заглядывая под лавочки, как будто Ирка могла там спрятаться, хотя она точно не могла – не поместилась бы.

      – Может, кофе? – предложила мне любезная секретарша в приемной, увидев в моей руке сиротский пластиковый стаканчик с простой водой.

      – Спасибо, нет, хотелось бы чего-то посущественней, – отказалась я.

      И строго в тему чего-то весьма существенного спросила:

      – Вы не видели, моя подруга не выходила?

      – Худенькая брюнетка? Она не просто ушла – убежала! – ответила секретарша, артистично округлив красиво нарисованные глаза.

      Видно было, что она тоже пожертвовала ради безупречных стрелок на веках утренним завтраком. А ради макияжа в целом – еще и ночным сном. Такое лицо само по себе не образуется! На такое лицо уходит тонна времени и примерно столько же декоративной косметики.

      – Худенькая брюнетка – это не моя, – отказалась я, помотав головой, потому что менее подходящее описание Иркиной внешности трудно было придумать. – Моя подруга похожа на Венеру Боттичелли, только постарше и размера Три Икс Эль!

      – Такая? – Секретарша, продолжая таращить глаза, указала наманикюренным пальчиком мне за спину.

      Я обернулась и узрела в открывшемся дверном проеме сияющую искренней радостью подружку.

      – Где ты была и что там делала? – спросила я с подозрением, потому что точно такое же блаженное