Жёлтые стихи. Владимир Лизичев

дорога, старенький вокзал.

      Рельсы, убегающие в вечность,

      Серый ливень, в небе облака,

      Утренняя тихая беспечность

      Кисти вдохновенного мазка.

      Этот мир заброшенный и зыбкий

      Станции затерянной в глуши,

      Принимает поезда – ошибки,

      Скорые – истерзанной души.

      Зябкая придуманная данность

      Будоражит, манит не пойму,

      Кем-то нарисованная дальность

      Так близка, и сердцу и уму.

      Три окна пронзительного чуда —

      Дождь, пути, заброшенный вокзал,

      Кажется, что и я сам оттуда

      В это мир, когда-то уезжал.

      Прёт народ, мелькают лабутены

      Экспонаты, телки и штаны,

      Авангарда вычурные темы.

      Акварель – рисунок тишины.

      Не замечен в оживлённых спорах,

      А они бывали так сильны,

      Будет снят наверно очень скоро

      Скромный триптих с крашеной стены.

      Но оставят в сердце грусть и жалость

      Трёх картин, бумажные листы,

      Когда вдруг вниманье задержалось

      Ощутив потоки теплоты.

      Мастера небрежною рукою

      Выписана каждая и все,

      Три листа неброского покоя

      На травой заросшей полосе.

      9. Рассказ ветерана вооруженных сил

      Когда я сидел в окопе

      На границе у реки,

      Он в Levis на толстой жопе,

      Все облазил кабаки.

      Я из банки жрал тушёнку

      И солдатский чёрствый хлеб,

      Он гусиную печёнку

      И с омарами омлет.

      От московской зимней стужи

      Он на Кипре отдыхал.

      Я в Афгане был контужен,

      Под огонь своих, попал.

      Дочь столичного министра

      Вышла замуж за него,

      Дача, сад, гараж на Истре.

      У меня нет ничего.

      Даже нет своей квартиры,

      Я прописан у жены,

      Две клетушки, душ с сортиром,

      Дом построен до войны.

      Он на кожаном диване

      По ночам, когда не спал

      Или лёжа в тёплой ванне,

      Мандельштама вслух читал.

      Я служил в то время в Туле

      По ночам, не то, что спать,

      Каждой смене в карауле

      Должен был Устав читать.

      Так болячек полный список

      Себе к пенсии нажил,

      Сколь раз был к смерти близок

      Где я только не служил.

      У того судьба сложилась,

      Не в пример моим годам,

      То Париж, скажи на милость,

      То голландский Роттердам.

      В МИД пристроили, в загранку,

      Тесть министр попросил.

      Он на мерсе, я на танке

      Полигонов грязь месил.

      Так прошли, промчались птицей,

      Чередой тревог и дел

      Годы службы, и в столице

      я на пенсии осел.

      Только что теперь, я вижу —

      Харю ту, что за бабло,

      Ту, что с детства ненавижу,

      На Расею катит зло.

      Гладок