Полуэктов, или Ничего необычного. Вячеслав Вольчик

делаем. К выборам сейчас идет совсем одна заказуха. Когда я разговариваю с кандидатами или просто вижу их, они напоминают солдат Урфина Джюса.

      – Такие страшные?

      – Нет. Такие безмозглые и целеустремленные, – с какой-то обидой или злостью сказала Женя.

      – А по мене, это просто такой бизнес и ничего личного. Кто-то же должен этим заниматься: если есть спрос, то обязательно будет предложение.

      – Предложение чего? – переспросила Женя.

      – Ну, этих… политиков. То есть кандидатов. Тем более что с ними работают такие политтехнологи, как Завадский.

      – Да ну его, этого Завадского!

      – Он что, обидел тебя? Я вижу, ты к нему совсем неравнодушна, – попытался пошутить Полуэктов.

      – Он меня обижает уже одним своим выражением лица, – невозмутимо ответила Женя и с хрустом разъединила бамбуковые палочки.

      Принесли роллы. Женя начала жадно их поглощать. Существует расхожая поговорка: «Как человек ест, так он и работает». Полуэктову не нравилась такая трактовка, подходящая больше для крестьян на сенокосе. Однажды он придумал другой вариант: «Как человек ест, так он и занимается сексом». Для современного городского человека такая поговорка более подходящая. Полуэктов наблюдал за жующей Женей, и ему чертовски захотелось секса с ней. Фантазия у Полуэктова была богатая.

      – У меня есть брат, революционер. Прости господи! – доев очередной ролл, сказала Женя.

      – Вот это сюрприз! Ты не только с богемой дружишь, но и в революционном движении принимаешь участие.

      – Какое там революционное движение? Мой брат Борис своей бурной деятельностью измучил родителей.

      – А он старше тебя или младше? – спросил Полуэктов.

      – Старше. На пять лет. У нас семья вообще-то большая. У меня еще и сестра есть. Иринка старше меня на два года, а я младшенькая и самая любимая. У брата слишком активная жизненная позиция. Он за правду, Россию и справедливость. Поэтому с ним жить невозможно.

      – А чего плохого в том, что он за справедливость?

      – Все дело не в идеалах, а в том, как ты к ним стремишься и что ты делаешь для этого с окружающими. Пока Боря учился в университете, он был и национал-большевиком, и коммунистом, и еще бог знает кем. Но самое главное, его борьба за справедливость – это, как мне кажется, лишь для того, чтобы не было скучно. Если Завадский умудряется заниматься интеллектуальной проституцией без мозгов, но за деньги, то Боря – все за идею, но от скуки. Лучше бы за деньги.

      – Интересный у тебя братец.

      – Да, обхохочешься до слез. Родителей жалко, им приходится его содержать и отмазывать от блюстителей общественного порядка. Он нигде не работает. В его жизни есть только митинги, листовки, собрания и молодые активистки.

      – Неплохой набор.

      – Знаешь, Борькина жизнь – это как жизнь богемы: голый зад с высокими идеалами.

      – Но ты его любишь?

      – Ну, брат все-таки… куда денешься. Он к нам с сестрой всегда хорошо относился.