Влюбленный убийца. Наталия Николаевна Антонова

прослуживший в милиции, и бабушка. Шурин собственный отец, молодой ученый, подававший большие надежды, погиб при крушении самолета.

      Так что отец был только у Люси, четвертого члена их дружного сообщества. И девиз у них был соответствующий – «Один за всех и все за одного».

      И вот Люся как раз курила. На нее не действовали ни уговоры, ни насмешки друзей.

      – Пусть травится, – как-то сердито сказала Мирослава, – будет страшилищем со скрипучим голосом в сорок лет.

      – Кикиморой, – быстро добавил Шура, вспомнив свое отражение в зеркале.

      – Сами вы кикиморы, – отмахнулась Люся.

      «Люся, конечно, не сахар, – подумал Шура, – но, кроме таланта организатора, у нее есть золотые руки».

      Люся могла лечь под любую, самую завалящую машину и заставить ее двигаться. На машинах Люся была помешана с детства, заразившись, вероятно, этой страстью от отца, классного автомеханика.

      Теперь у отца с дочерью был свой автосервис, который и доход приносить начал. Приносил бы еще больше, если бы они уподобились современным буржуям и бессовестно выжимали все соки из своих сотрудников. Но Люсин отец был человеком старой закалки и считал, что платить рабочим нужно по совести, то есть столько, сколько заработали. Люся была с ним согласна.

      Шура опомнился, только когда подъехал к отделению.

      – И чего это меня на воспоминания потянуло, – проворчал он, – старею, наверное.

      Войдя в кабинет, Шура достал из сумки термос, налил себе в чашку крепкого чая, развернул плитку шоколада, откусил кусочек, запил чаем, задумался. Потом снял трубку, набрал номер и стал ждать.

      – Слушаю, – пробасил на том конце провода Незовибатько.

      – Чем порадуешь, Афанасий Гаврилович?

      – А, это ты, Наполеонов, легок на помине.

      – Я тоже думал о тебе… – проговорил следователь задушевно.

      – Ты это брось!

      – Так я по делу.

      – По делу ничего утешительного. На бутылке и на посуде все отпечатки стерты. По квартире отпечатков множество.

      – Я тут тебе сейчас пальчики принесу бывшей пассии Ставрова, некой Юлии Владимировны Лопыревой.

      – Даже так? Мадам привлекалась?

      – К сожалению, нет. Была задержана за хулиганство в общественном месте и оштрафована. Потерпевшая заявления не писала, и все Лопыревой сошло с рук.

      – Ты ее подозреваешь?

      – Пока нет. Но Ольга Данилина указывает именно на нее. И поэтому проверить следует.

      – Ну, что ж, давай проверим, – покладисто согласился эксперт.

* * *

      День пролетел незаметно. Рыжее солнце уже лежало на крыше соседнего дома, когда Наполеонов посмотрел на часы.

      – Ничего себе! – воскликнул он вслух, потянулся от души и стал складывать дела.

      Домой Шура приехал довольно поздно. Хотел тихонечко умыться и поесть. Открыв дверь своим ключом, он на цыпочках пробрался в прихожую.

      – Шура, это ты? – раздался голос Софьи Марковны.

      – Ну, вот, мама, как всегда, не спит, – пробормотал