Екатерина Великая. Греческий прожект. София Волгина

вам головы!

      Протасова мотнула головой.

      – Да не услышит! На самом деле, Захар! К нему приходят дипломаты по государственным делам, а он разляжется на софе с распущенными всклоченными волосами, в халате или шубе в шальварах… Мыслимо ли таковое!

      Перекусихина слушала, не замечая, как ее брови поползли вверх, морща лоб.

      – Не верите, Марья Саввишна? – вопрошала Протасова. – Вот вам крест, мой родственник в таком виде его застал: прямо-таки турецкий падишах в своей роскошной спальне, убранной на турецкий, али персидский манер.

      – Что ж тогда императрица терпит его? – тихонько спросила, трусливо оглядываясь, молоденькая фрейлина княжна Алексеева.

      Протасова бросила на нее укоризненный взгляд, как на непонятливую молодицу. Уперев руки в боки, она, оглянувшись на дверь, тихо с расстановкой ей поведала:

      – Хм, сей баловень много себе позволяет, понеже у государыни к нему неограниченное доверие. Понимать надобно, княжна!

      – Так, можливо, он того стоит? – паки изразила свое мнение княжна. – Я его видела, очень богато одетого, обвешанного орденами, неприступный такой вельможа.

      – Ну, оного у него не отнимешь! Холоден и неприступен! – Протасова смотрела перед собой недовольным взглядом. – Одноглазый Циклоп! Я доложу государыне, как он недостойно принимает иностранных дипломатов, – довершила она разговор мстительным пожеланием.

* * *

      – Вы не можете себе вообразить, сударь, как я был принят у князя Потемкина, – воскликнул Сегюр при виде входящего к нему Филиппа Колиньера.

      Глаза его помощника повеселели, выказывая непомерное любопытство.

      – Нуте – ка, нуте-ка, расскажите, да по подробнее, монсеньер! Сказать правду, после его извинительного к вам письма, я не думал, что так скоро вы получите аудиенцию.

      Пригласив жестом коллегу присесть, и удобно усевшись сам, Сегюр восторженно продолжил:

      – Не просто аудиенция, а весьма содержательная встреча, я вам скажу с весьма умным человеком.

      Колиньер, устроившись в кресле поглубже, не спускал с него глаз.

      – Долго вам пришлось ожидать, на сей раз?

      – Отнюдь! Не успел я прийти, как тут же был встречен. Князь Потемкин сам вышел ко мне. Он был напудрен, в синем камзоле с галунами. Принял меня в своем кабинете. Я помню каждую минуту разговора. Сначала мы обменялись обычными приветствиями, незначительными вопросами. Говорил он принужденно, и я уже было собрался распрощаться, но вдруг князь заговорил об Американской войне, о тамошних событиях и о возможном будущем сей республики.

      – Что именно? – с удивлением полюбопытствовал Колиньер.

      – Потом, друг мой, потом! Сей разговор забрал около получаса. Он заинтересовался моим американским орденом Цинцинната и стал расспрашивать, что за орден, какого братства или общества, кто его учредил. Целый час мы проговорили о разных русских и европейских орденах. Словом, проговорили более двух часов! С самим князем Потемкиным!

      – Два часа! Невероятно! – воскликнул Колиньер и, подскочив со