Адские гончие. Ишида Рё

поднялся, лицо его стало мертвенно бледным, взяв её отрубленную руку, он вышел. Мэллюзина бросила взгляд на свою отрастающую почти на глазах конечность. На месте отрубленной руки уже была покрытая кровеносными сосудами и мышцами плоть. Она пошевелила пальцами, движения тут же отозвались столь сильной вспышкой боли, что она едва снова не потеряла сознание. «Завтра я должна сделать это снова!» – подумала она.

      * * * * * * * * * *

      Под утро боль отступила, она вышла на воздух, вдохнула полной грудью. Привязанные рядом лошади, фыркали, трясли головами, до уха Мэл долетел негромкий разговор мужчины и женщины. Сперва ей показалось, что они совсем рядом, но потом она поняла, что просто её слух теперь стал гораздо острее, и двое говоривших находятся от неё не менее чем в ста метрах, где-то у опушки леса.

      – Прости, Кристина, – услышала она голос Като. Она вспомнила Кристину, высокую, сильную девушку, одну из немногих девушек в отряде Такеши, красавицу, около которой безуспешно увивалась добрая половина всех молодых мужчин.

      – Ничего, Като, я понимаю. Всё же мне легче от того, что я поговорила с тобой. Глупо было на что-то надеяться! Я оставалась здесь только ради тебя! – отвечала она.

      – Кристина, это неправильно! Прости меня!

      – Като ты такой хороший! Я немного завидую ей! Если она не оценит тебя, это будет большой глупостью с её стороны!

      Он молчал.

      – Я ухожу! Вернусь к родителям! Только не подумай, что это из ревности! Просто, то, что она делает тоже неправильно! Так я думаю! Прощай Като!

      – Кристина! – прошептал он.

      – Я не Кристина! В моём имени нет «тины»! Меня зовут Курисэ, Кристина – это Джуничи придумал.

      Мэллюзина отчётливо слышала, как девушка пошла прочь.

      – Прости, Курисэ! – прошептал Като ей вслед.

      * * * * * * * * * *

      День они провели в седле, под вечер они разбили лагерь и вот наступил момент, когда ей предстояло опять сделать это. Мэллюзина встала на колени и обнажила меч, секунду она промедлила, не в силах решиться и вдруг отчётливо поняла, что не может заставить себя сделать это снова.

      – Мичи, позови ко мне Като! – не оборачиваясь, приказала она одному из воинов, дежуривших у её палатки.

      Когда Като вошёл, он увидел Мэлюзину стоявшую на коленях, левая рука её была обнажена и перетянута жгутом у самого плеча. Он невольно подумал, что у неё очень красивые руки и вероятно остальное её тело столь же красиво.

      – Подойди сюда!

      Он подошёл и встал перед ней, бледный и осунувшийся. Мэл заметила, что левый рукав его куртки пропитался кровью.

      – Что с твоей рукой?

      Он молчал.

      – Покажи мне!

      Като послушно закатал рукав, на предплечье его левой руки, было пять или шесть глубоких порезов рассекавших мышцы, кровоточивших и довольно страшных.

      – Кто это сделал?

      – Я сам, – отвечал он, не глядя на неё.

      – Дурак! – она почувствовала, как волна давно забытой нежности поднялась в ней, и страх оставил её.

      – Ты