Отражение. Зеркало надежды. Галина Гончарова

заколебалась.

      – Не знаю. А что он сможет сделать?

      – Ну… как с Ниной…

      Зрелище Марии Домашкиной, вставленной головой в мусорный бак, на минуту согрело души девушек. Но, поразмыслив, они отказались от этого плана.

      Малене не хотелось демонстрировать Антону эту сторону своей жизни. Для всех это – ее мать. И оценивать ее будут не только по собственным качествам, но и по Марии Домашкиной. Кто там будет разбираться, как дело было?

      Бросила не бросила… мать у тебя ужасная, вот и ты сама недалеко от нее ушла. Тот же социальный слой. Как ни доказывай, что ты не такая, но если у тебя сестра-шлюха, то и тебя будут честить продажной девкой, если отец – алкоголик, будут ждать, что ты протянешь руку к бутылке, если…

      Предубежденность?

      А кто сказал, что, изобретя сотовые телефоны, люди стали свободны от своих предрассудков? Одно с другим никак не связано, и даже в век космических полетов человек останется человеком. Не в лучшем смысле этого слова.

      Матильда не хотела быть должна. Если у них с Антоном что и будет, то не по чувству благодарности, а по собственному выбору. Лучше уж с участковым поговорить, они с тетей Варей давние знакомые…

      Ждать и отбиваться. Отбиваться и ждать.

      Но как же это тяжело! Особенно когда тебе всего восемнадцать лет.

      Состояние госпожи заметила даже Ровена.

      – Ваша светлость, все ли в порядке?

      Малена покачала головой.

      – Нет.

      И… не удержалась.

      – Ровена, скажи, хорошая мать может бросить своего ребенка? Погнаться за мужиком, наплевав на малышку…

      – Нет…

      Ровена говорила таким тоном, что даже Матильда отвлеклась от своих переживаний. И пристально вгляделась в лицо наемницы.

      – Нет, ваша светлость. Это не мать, а мразь.

      – Вот и я так же думаю.

      – А почему вы спросили?

      И что-то такое в голосе Ровены было… у нее то же самое случилось? Малена ненароком угадала?

      – Одну мою знакомую мать бросила, когда той было около двух лет, – честно призналась Малена, понимая, что если сейчас соврет, дружбы с Ровеной ей не видать. Никогда. А отношения «начальник – подчиненный» – не совсем то, что требуется в условиях королевского двора.

      – И что? – напряглась Ровена.

      – Ее воспитывала бабушка. Как могла.

      Наемница ощутимо расслабилась.

      – Мать появилась недавно и потребовала любви. И, наверное, содержания…

      – Гнать ее в шею, – резко высказалась Ровена. – Мало ли, кто кого рожал, кошки каждый год по нескольку раз котятся. И то котят не бросают. А эта… Такие женщины – не матери.

      – У нее вроде как еще двое детей…

      – Младше вашей знакомой?

      – Да.

      – Замечательно! – голос Ровены сочился ядом. – Вот и нянька для ее последующих деток!

      «Мы примерно так и подумали», – Матильда была согласна.

      – И нянька, и наследство там осталось…

      – Бедная девочка, – голос Ровены был полон сочувствия. Искреннего. – Она в столице?

      – Нет.