Вошь на гребешке. Оксана Демченко

не полнился такими отчетливыми образами. По темной, зеленовато-коричневой штукатурке стен плыли маслянистые блики. Они выплескивались на шатровый потолок, мешаясь с отсветами пламени большого камина. Подобный рыжеватому мху ковер застилал пол вне мраморного узора, глушил шаги и смягчал блики. Полуприкрытые портьеры создавали призрачные тени, которые наслаивались, текли и ловко возвращали взгляд к главному в этом зале – к сфере.

      – Она станет оплатой за труд, – пообещала гостья. Растянула лягушачьи губки и добавила: – Само собой, я буду помнить, кому оставила ценный дар. Так что не делай глупостей, душечка, прикажи впредь впускать меня в любое время. Договорились?

      – Дар королевский13, – прошептала хозяйка замка, потянулась бледными пальцами к сфере. – Теперь я найду их всех… кого ищу.

      – Все мне не нужны, хотя я и догадываюсь, кого ты разыскиваешь… тщетно. Количество ничего не решает, а лучшее из негодного у тебя и так есть, не жеманься, пряча маленький секрет, – прищурилась гостья. – Но сегодня не о том речь. Найди-ка мне спайку14. Не складку или там затяжку, но именно спайку, уже в ее природном виде простертую на три слоя. Непременно – со встречным током, меньшее не подойдет. Я опросила своих бездарей, они проверили: нужное скоро появится, но мне требуется надежно знать место и время. Я владею дарами запада в должной мере, чтобы свершить нужное, но где вершить? Это в ведении севера… и пока мне приходится перебирать пустые намеки вроде положения карт в раскладе и перевернутости их рубашек. Увы, гадалки в свите – никакие.

      – Спайка, – пробормотала Тэра, склоняясь к шару. – Осмелюсь напомнить, мне следует передать то, что само ляжет в руку вашего поверенного после её раскрытия.

      – Обычная просьба, исполню, – согласилась гостья. Рассмеялась мелко и неожиданно легко. – Еще помнишь глупые суеверия? Полно, старые порядки уходят, а новые вписываю в книгу бытия именно я.

      – Долина реки Сойх, – медленно и как-то неловко выговорила Тэра. Тени рисовали на лице хозяйки замка вибрирующей свинцовой бледностью маску самой смерти. – Скоро. Очень скоро, левый берег у слияния болотного ручья и главного течения. Камни. Скалы… черные. Старые деревья с поникшими кронами, они замерли ровным треугольником. Точно позади среднего – вершина Ашрумар. Закат… Вторая восьмица синей15 луны.

      Прорицательница вскрикнула и повалилась на сферу, разгорающуюся мертвенным огнем. Слуга был наготове и подхватил беспамятную под руки, дернул назад, к спинке кресла. Опасливо глядя в гудящее гневом пламя камина, слуга потянулся искать в поясной сумке лекарство, но гостья уже встала и отвернулась к дверям.

      – Не подохнет, – с отчетливой насмешкой бросила она. – Лгут все гадалки, даже и настоящие, а их – единицы. Она в сознании, но так ей кажется удобнее выставить меня вон. На близость теней отринутых16 намекает… и пусть намекает. Мне пора, приметы

13

Не надо обольщаться сходством, слово происходит от понятия «коронь».

14

Мироздание с точки зрения вальзов запада почти так же податливо, как тесто для пекаря. Кстати, пекарь Файена крайне неохотно выделяет хлеб для таких ловкачей. «Лепите куличики, сопляки» – и весь сказ… Спайка – наиболее сложный вид работы с мирозданием. Многие считают его недопустимым. Складки для Нитля и окрестных миров – обычное явление, транспортно очень удобное. Хотя упадок космических технологий вызывает раздражение лучших умов высокоразвитых цивилизаций.

15

Могла бы просто сказать: начало осени. Но кто слушает прорицателей, если не подпустить эффектов?

16

Их еще называют перевертышами. Те, кто исчерпал для себя право быть в Нитле, накопив бремя ошибок. Ощущая столь же виновных, отринутые прилагают усилия и из-за грани, чтобы таковых утянуть вниз, утопить.