Поль Мартан и волшебная лупа. Жорж Александр Ваган

перед своими магазинами столы, на которых можно было найти всё: от разнообразнейших сладостей до детских перчаток для лыж. Эта часть улицы была любимым местом жителей кварталов Пасси – Мюет. Мама, пока была здорова, всегда, идя с ними из школы, что-нибудь здесь покупала. Они любили выпить горячего шоколада у кондитера Папаяниса.

      – Эй, ребята, скорей сюда! – раздался громкий возглас, перекрывший шум галдящей улицы. – Да-да, это я вам говорю: Поль! Пьер! Идите сейчас же ко мне!

      Братья подошли к кондитерской Михаэля Папаяниса, или, как он себя звал, – Михалиса. Перед ними предстал огромный толстяк, самый большой из всех, кого они когда-либо видели. Улыбающееся красное лицо, крупные белые зубы, добрые голубые глаза и зычный голос. Он всегда говорил так громко, что тем, кто его не знал, могло показаться, что он кричит.

      Надо отметить, что витрина кондитерской господина Папаяниса была такой же необычной, как и её хозяин. Она словно магнитом притягивала всех проходящих мимо детей и нередко становилась причиной их слёз и капризов. Витрина представляла собой сказочную фабрику, где гномы изготавливали разнообразнейшие пирожные. Всё было сделано так искусно, что дети могли часами не отрываясь любоваться этим зрелищем. Пирожные каждый день появлялись новые и никогда не повторялись. Витрина кондитерской была клубничкой на торте улицы Аннонсьасьон да и всего Шестнадцатого округа.

      – У вас есть пирожные к Рождеству? – обратился к братьям господин Михалис. Он с напускной строгостью посмотрел на Поля и сам же ответил: – Ну что я говорю, конечно нет. А не должно быть так, чтобы у детей не было на Рождество пирожных. Выбирайте любые.

      – Спасибо! – радостно выкрикнул Пьер.

      Поль тоже поблагодарил добряка, но более сдержанно и слегка придержал руку Пьера, который собирался схватить пирожное.

      – Берите-берите, – более настойчиво предложил Полю хозяин кондитерской и спросил Пьера: – Какое тебе больше нравится?

      Пьер показал пальцем на эклер, внутри которого виднелся белый крем и алела клубничинка.

      – Бери его, – скомандовал господин Михалис.

      Пьер с удовольствием схватил его и сунул в рот так, что весь нос и подбородок оказались в креме. Мальчуган закрыл глаза от наслаждения и аж вскрикнул: сладость тающего во рту пирожного заполнила рот. Пьеру хотелось, чтобы это ощущение никогда не кончалось. Приятная энергия прошла по всему телу и вырвалась ярким светом благодарности из его глаз.

      – Ах, какой я невнимательный, ай-яй-яй, простите меня, простите… – запричитал господин Михалис и подхватил со стола салфетку, чтобы вытереть нос и подбородок Пьера. Потом он взял за руку Поля, посмотрел ему в глаза и ещё раз сказал: – Не должно быть такого, чтобы у детей не было сладкого на Рождество. Мы были друзьями с твоим отцом – ты помнишь это, надеюсь?

      Поль помнил, как они с папой часто заходили к господину Михалису, и всегда у него было очень весело. Тем временем кондитер наполнил пирожными