Хроники Братства Путников. История в инкарнациях. Араксис С. Пронин

было проверить его физическую плотность! Тогда бы она смогла понять, что это было: иллюзия, созданная для обучения, морок, оставленный со времен боевых действий, или же проекция, застрявшая в структурах пространства. Немного выровняв свое состояние, Гайва вдруг опомнилась: собака?!

      – Вега! Где ты!? – вскочив на ноги, несмотря на присутствие блуждавших по лесу силуэтов солдат, что было силы, крикнула Гайва, но если ответный звонкий лай где-то и прозвучал, то он не смог пробиться до слуха хозяйки через плотную пелену тишины, в которой даже эхо не вернуло девушке ее крик.

      Просто убежать, оставив свою хозяйку в беде, она не могла, и Гайва знала это наверняка. Значит, она сама оказалась в том пространстве, в которое Вега не смогла пробиться. Созданные человеком пространственно-временные структуры могут, как втягивать в себя всех без разбора, так и отторгать, не принимая тех, для кого не предназначены. Тогда это она, сама Гайва, оказалась в пространственно-временной петле! И тогда это многое объясняло: и внезапно появившийся и растворившийся в воздухе танк, и шедших в незримый бой солдат. Ее догадки и опасения окончательно подтвердились, когда она обратила внимание на доносившийся откуда-то сверху звук мотора и подняла глаза к небу. В нем кружились, стараясь взять друг друга на мушку, два самолета. С земли сквозь ветви деревьев было сложно разобрать, что именно это были за машины, но судя по звуку – тех же времен, что и танк. Выйдя на открытое место, девушка прикрыла глаза от солнца, сиявшего в бездонном голубом небе, в котором ожесточенно боролись за жизнь экипажи двух истребителей. Горячий воздух от их моторов, вырываясь из выхлопных труб, застывал мелкими каплями льдинок на зимнем морозе и сразу же развеивался бушевавшим на высоте ветром.

      Вцепившись в штурвал побелевшими от напряжения пальцами, а утомленным взглядом – в изворотливого противника, пилот старался направить свою крылатую машину так, чтобы одновременно и увернуться от пуль противника, и дать своему пулеметчику шанс изрешетить вражескую броню. Изо всех сил сопротивляясь перегрузкам, граничащим с возможностями машины, он закладывал вираж за виражом, стараясь выйти противнику в хвост. За его спиной на небольшом возвышении сидел его напарник, вооруженный двуствольным пулеметом с почти иссякшим запасом патронов, которого едва могло хватить еще на пару заходов. От понимания, что любой выстрел мог стать последним, у него сводило скулы, делая черты его лица настолько суровыми, а взгляд – настолько жестоким, что любой враг, увидь он его в том состоянии, обратился бы в паническое бегство. Но противник не мог видеть его лица и его испепелявшего цель взгляда. Все его мысли и действия были подчинены одной единственной цели – выжить, выйти из этого боя победителем. Но его надеждам не суждено было сбыться. Уже было взятый под прицел самолет, повинуясь своему пилоту, совершил обманный маневр и, вильнув крылом, ушел вниз